Василий Головачев - Великан на дороге

Грехов не возражал.

- Но я еще не все сказал, - прищурился Сташевский. - Я тоже думаю, как и чарианка твоя, что ты здоров, поэтому скажу сразу: вылетаем мы в район туманности Черная Роза, звезда Тина, планета Тартар. По каналам Управления объявлена тревога: планета смертельно опасна для человека, необходимо наше вмешательство. Код тревоги - жизнь людей! И учти - там будет очень несладко.

"А где бывает сладко? - подумал Грехов. - Там, куда посылают нас, всегда горько и трудно. И опасно. К чему это он говорит? Думает, я откажусь? Глупо..."

- Я выбрал тебя, - продолжал Сташевский, - потому что... в общем, потому, что знаю. Правда, посмотрев на тебя, там могут меня неправильно понять, они же не знают, что тебе уже двадцать восемь, а не те пятнадцать лет, на которые ты выглядишь.

- Старо, Святослав. Ты можешь толком сказать, что нам предстоит?

Сташевский пожал плечами, повернув вполоборота свое громоздкое туловище.

- Обычный спасательный рейд. Ну не совсем обычный, конечно... Потерпи, в корабле все узнаешь. Давай-ка побыстрее...

Дождь перестал, стало заметно светлее и над лесом, километрах в пятнадцати блеснул в белесой дымке шпиль лечебного центра.

* * *

В районе тэты Лиры, на промежуточной станции, корабль подобрал группу асов, возглавлял которую, к большой радости Грехова, Диего Вирт. Они проговорили все три часа подготовки и полета трансгала к Тартару, поэтому, когда Сташевский зашел в каюту и осведомился, знаком ли Грехов с информантом по Тине и ее единственной планете, он только виновато опустил голову.

- Та-ак, - протянул Сташевский, взглянул на часы и ледяным тоном напомнил ему точное значение слова "дисциплина". Уходя, он забрал с собой подмигивающего Диего, а Грехов пристроил кристалл информанта в свой инфорблок и стал торопливо "перелистывать" записи, надеясь за полчаса до финиша разобраться в материале хотя бы в общих чертах.

Тартар был открыт случайно в сто семьдесят четвертом году, то есть год назад, печально известной экспедицией к ядру Галактики, ее головным кораблем "Спир" с командиром Ярославом Грантом... Грехов перестал воспринимать текст, прослушал несколько фраз, не поняв их смысла, и тут только вспомнил, откуда ему знакомо имя командира - Грант. Чарианский санаторий... мокрый от дождя лес... две фигуры, неторопливо бредущие по короткой густой траве, седой мужчина и хрупкая Женщина... Вот кто, оказывается, открыл Тартар - Ярослав Грант! Ирония судьбы свела их вместе и развела, а предстоит Грехову спасательный рейд на открытой Грантом планете, опасной планете...

Какое-то время он сидел, бездумно включая и выключая инфорблок, потом вздохнул и стал слушать дальше. Из скороговорки читающего автомата он понял, что экипаж корабля почти весь погиб (вот она, травма Гранта), спасая людей со звездолета "Могиканин", неведомо как оказавшегося на планете. Они спасли двоих, но погибли сами...

"Что ж, я понимаю тебя, Грант, это тяжело. Но ты обвинил себя в их гибели, и в этом я с тобой не согласен. Ты был командиром, а когда в тебе заговорил просто человек, испугавшийся ответственности, ты забыл, что командир потому и командир, что боль свою он обязан прятать в себе. Впрочем, не знаю, выдержал бы я..." Грехов вдруг понял, что не слушает запись, и разозлился.

Торопливо прокрутив запись назад, пустил ее снова.

- ...Атмосфера: водород, семьдесят три процента, гелий, пятнадцать, кислород, азот, неон, аргон... (наверное, уже данные по планете). Породы материка... (это потом). Океаны... (это тоже потом). Так, вот оно, главное... Образования предположительно искусственного типа, названные Городами. Активная жизнь в насыщенной радиацией атмосфере... Гипотеза универсалиста Сергиенко: негуманоидная цивилизация. Гипотеза универсалиста Гилковского: сообщество гнотобионтов - организмов или колоний организмов, живущих в полностью известных и контролируемых условиях...

Дальше прочитать запись Грехову не удалось. Корабль вышел на силовую подушку стартодрома исследовательской Станции, и по отсекам разнесся певучий сигнал отбоя готовности.

Пока деловитые гномики - роботы технической службы проверяли корпус корабля и двигатели на остаточную деформационную неустойчивость, он рассматривал планету в перископ без оптики. С высоты Станции она казалась пушистым палевым эллипсоидом с крыльями жемчужного сияния - там, где невидимое сейчас светило освещало атмосферу; Станция как раз проходила над ночной стороной Тартара. "Мрачноватое название для планеты", - подумал он мимолетно.

- Экипажу на выход, - произнес динамик звонким голосом, и он поспешил из каюты.

В широких светлых коридорах Станции было гораздо меньше народу, чем он ожидал. Иногда встречались научные сотрудники высших рангов, цвет науки Земли, в одинаковых светло-голубых с зелеными змейками костюмах, обтягивающих фигуру. Только эмблемы на груди и на рукавах у них были разные. Грехов с любопытством провожал глазами специалистов физики пространств, так как сам несколько лет назад еще носил их эмблему: алый диск, перечеркнутый золотой стрелой и окруженный роем серебряных искр. Но все лица были незнакомыми, и легкая грусть закралась в сердце: о событиях прошлого всегда вспоминается с грустью, не о катастрофах, конечно, хотя катастрофы сопровождали его со дня рождения, уж такой он по-своему "везучий" человек.

Заглядевшись на группу техников, волокущих по коридору громоздкий ящик (нет грузовых автоматов, что ли?), Грехов ткнулся в спину Вирта и быстро шагнул в сторону. Перед ними стоял начальник сектора УАСС Кротас и внимательно разглядывал их своими светлыми глазами. Рядом с ним, кривя худое нервное лицо, стоял незнакомый Грехову человек в сером однотонном трико без всяких эмблем и значков. Он был седой, маленький, тонкий, от кривой полуулыбки бежали по лицу морщины, и никак нельзя было в точности определить его возраст.

- Грехов? Рад вас видеть... э-э, живым и здоровым.

- Здравствуйте, - пробормотал он. - Извините, спасибо.

Седой наклонил голову, и Грехов прочел усмешку в его непроницаемо черных глазах. Выручил Грехова Сташевский. Он подошел к ним откуда-то сбоку, несколько мгновений смотрел на седого с неопределенной миной на лице, потом резко протянул руку и отрывисто бросил:

- Наш проводник? Я - Сташевский, Святослав.

- Молчанов, Эвальд, - неожиданным рокочущим басом ответил седой, и стоящий рядом Кротас с непонятным облегчением вздохнул.

- Идемте. В шесть ноль-ноль заседание научного совета. Надеюсь, вы не голодны?

- Нет, - коротко ответил Сташевский.

Их молчаливую группу провожали глазами - все знали, что прибыли спасатели, - а Грехов, машинально отвечая на приветствия, пытался вспомнить, где ему уже встречалась эта фамилия - Молчанов.