Эрнест Маринин - Послезавтрашние хлопоты

- Это еще что? - захлопал глазами Шустеров.

- Понятия не имею, - признался Александр Филиппович. - Потому и раздражает. Ладно, так что там с вашими гадостями?

- По порядку. Парадокс Ольберса: почему ночью небо черное? Само собой, потому что темно. А почему темно? Ведь если Вселенная бесконечна в пространстве, звезд в ней примерно поровну во все стороны, и хоть они далеко и каждая дает мало света, но их много - и потому все небо должно светиться как Солнце. А оно не светится. Вы скажете: а космическая пыль?

- Скажу, - согласился Александр Филиппович. - Это очень в моем характере - сказать о космической пыли.

- Так вот: если бы ее было столько, чтобы заслонять свет, она бы сама нагрелась и светилась. А она не светится. Что ж выходит - Вселенная не бесконечна в пространстве? Или во времени? Да, говорят о н и.

- Судя по вашему тону, - осторожно вмешался Александр Филиппович, они - это все, кто думает не так, как мы с вами.

- А вы думаете так, как я, правда? - обрадовался Шустеров.

- Конечно, как же я могу думать иначе? Раньше я ничего этого не знал и ничего, естественно, не думал. Теперь вы мне рассказываете, я что-то от вас узнаю и начинаю думать так, как вы рассказываете, то есть так, как вы, и никак иначе.

Шустеров рассмеялся и повертел головой.

- Ладно, я потом изложу и их точку зрения, но сперва про красное смещение. В двух словах: линии в спектрах дальних галактик смещены от номинального положения к красному концу спектра. Они объясняют это эффектом Допплера: мол, галактики удаляются от наблюдателя, то есть от нас с вами, и чем дальше галактика, тем больше скорость удаления. В уголовно-процессуальном кодексе природы это называется законом Хаббла. А если так - что было до того? По арифметике выходит, что десять-двадцать миллиардов лет назад все галактики были в одном месте. Там было тесно и жарко, и называлось это по-простому Первоатомом, а по-умному - точкой сингулярности. А потом грянул Большой Взрыв, в вихрях которого возникли частицы, атомы, звезды, галактики - и разлетелись во все стороны. Кто большую скорость получил при взрыве, улетел дальше, кто меньшую - поближе. В общем, эта теория мне шибко не нравится.

- Я вас понимаю, - отозвался Александр Филиппович.

- Ладно, - сказал Шустеров. - Ладно. У теории Большого Взрыва есть две альтернативы. Во-первых, теория непрерывного творения, согласно которой возникновение вещества во Вселенной идет непрерывно и до сих пор возникают местные уплотнения, которые и распихивают Вселенную. В какой-то мере это сходится с гипотезой Амбарцумяна, который считает ядра активных галактик местом современного звездообразования. Еще подозрительны на этот счет гипотетические белые дыры, хотя, может быть, это одно и то же.

- Наверняка! - сказал Александр Филиппович. - Давайте про третью альтернативу, да простят нам лингвисты такой оборотец.

- Нет, с лингвистикой боле-мене, потому что это альтернатива не теории Большого Взрыва, а допплеровскому объяснению красного смещения. Есть такая гипотеза старения фотонов: пока они летят миллионы и миллиарды лет сквозь космос, часть энергии теряется на взаимодействие с электромагнитными и гравитационными полями, что-то рассеивается на пыли и виртуальных...

- О господи! - вздохнул Александр Филиппович.

- ...частицах, - продолжал Шустеров. - А когда фотон теряет энергию, он меняет цвет в сторону покраснения. Понимаете, и никто ведь в принципе не отрицает, что такое возможно: как про черные дыры - так пожалуйста, воздействует гравитация на свет, а как красное смещение - все забыли сразу!

- Это уж просто бестактно, - признал Александр Филиппович.

- Более того, тупо! Жить в мире, где действует второе начало термодинамики, закон неубывания энтропии - и в то же время верить, что возможно движение материального объекта в материальной среде без диссипации энергии - это, извините за грубость, естественнонаучный идеализм и самодовлеющий идиотизм! - Шустеров перевел дух и сердито запыхтел сигаретой.

- Здорово! Что здорово, то здорово! Как сформулировано: самодовлеющий идиотизм! Цицерон!.. Но вообще аргумент серьезный. Вы, я вижу, склоняетесь к гипотезе старения?

- Обязательно! Мало того что она соответствует наиболее общим законам природы, она еще и эстетически привлекательна, потому что не нарушает совершенный космологический принцип! Красное смещение объясняет, парадокс Ольберса тоже: темно, потому что свет от дальних объектов до нас просто не доходит...

- Но вы упоминали еще какую-то третью гадость - как с ней?

- А-а, реликтовый фон будь он проклят! О н и его считают главным доказательством существования в прошлом горячей Вселенной, то есть пресловутого Большого Взрыва! Они как толкуют: мол, в момент взрыва выделилось излучение с температурой десять миллиардов градусов, а потом за десять миллиардов лет оно претерпело мощное красное смещение и теперь соответствует температуре 2,7 Кельвина.

- Ну и как вы выкручиваетесь из этого антикварного фона?

- А-а! Вот тут и начинается самое интересное, так сказать, мой личный вклад...

- Действительно, - согласился Александр Филиппович, - что может быть для нас интереснее, чем наш личный вклад?

- Иронизируете? Как хотите. Могу и не рассказывать.

- Уже не можете. Лопнете, если не расскажете. Валяйте.

Шустеров обиженно помолчал, но потом улыбнулся и сказал:

- Ехидный же вы экземпляр, любезный Александр Филиппович!

- И тем горжусь. Но прошу, продолжайте. Вы распалили мое любопытство, теперь я не успокоюсь, пока не услышу. Будьте милосердны!

- Ладно... Знаете, на американских деньгах написано: "в бога мы верим". Американцы добавляют: "...а остальное наличными". Вот примерно так и у нас получается. Есть у нас бог - Эйнштейн. Мы в него верим парадно и громогласно. Но что же дальше? Или чистой верой и ограничимся? Я попробовал пойти вслед за Эйнштейном и продвинуться еще хотя бы на шаг. Он с чего начал? Принял аксиому, что скорость света постоянна. Отсюда последовал вывод: материальный объект не может перемещаться быстрее света. Но что такое электромагнитные колебания? Это колебания, то есть регулярное движение - в самом широком смысле - чего-то в чем-то. Раз есть ограничение скорости, значит, должно быть и ограничение частоты!

Александр Филиппович присвистнул и мягко улыбнулся.

- Красиво... Очень симпатично вы это придумали, Лев Иванович... И куда же отсюда бежит тропинка милая?

- Вам правда понравилось? - обрадовался Шустеров. И застенчиво признался: - Самому нравится... А дальше вот что: звезда излучает непрерывный спектр. Где-то у него есть максимум, но нам важно, что этот спектр не тянется бесконечно за ультрафиолет и рентген, а где-то кончается: может, на десять в тридцатой герц, а может, еще где, не знаю, да и неважно - кончается, и все. И вот этот свет летит к нам и претерпевает красное смещение - по какой причине, сию минуту неважно. Оранжевые кванты становятся красными, зеленые - желтыми, фиолетовые синими, невидимые ультрафиолетовые - видимыми фиолетовыми... и так далее. Но! Но не бесконечно, а до победного конца! Важно, что и при самых больших красных смещениях эти кванты-оборотни не будут выныривать из невидимости в видимость бесконечно. Раньше или позже кончатся. Кстати, еще один аспектик к парадоксу Ольберса...