Александр Хакимов - Посетитель музея

И, наконец, повезло - щенок-голованыш высунулся из заброшенного пулеметного дога. Несмышленыш еще, любопытство одолело, вероятно. Любопытство - не порок, но... Пли!

Скорчер практически беззвучен, но вот голованыш успел напоследок тявкнуть. И, разумеется, самка явилась на зов, выметнулась из-за контрэскарпа.

Вас-то, мамаша, мы и ждем! Он слезал ее в воздухе, в полете, в прыжке. Особо выбирать не пришлось, и заряд скорчера изрядно попортил шкуру на груди у самки. Будет Спецу непростая работа по возвращении Стрелка на Землю.

Так, но пока - где у нас папаша? Вот и он, здрасьте!

Самец-голован был великолепен, что касается стати и прыти. А что касается стратегии и тактики - отнюдь нет. Просто попер на противника - яростно и тупо, безоглядно. Будто нарывался на выстрел. Ну и получи! Хватило времени прицелиться. Получи - в глаз.

Все-таки слухи о голованах как о существах, отличающихся умом и сообразительностью, сильно преувеличены. А глаз - дело наживное. Вот ведь сидит папаша-голован в музейном интерьере и в оба глаза настороженно следит за приходящимипроходящими - не замай, дескать, мое семейство, самочку с голованышем. Да, у Спеца все-таки лучше всего получаются глаза и не скажешь, что стекляшки...

Бывайте, ушастенькие. Никто вас здесь не тронет. Здесь не тронет.

Кто следующий?

А следующий, если ему не изменяет память, леонидянин. Память не изменяет. Леонидянин - маленький, голенький, крепенький, росточком с пятилетнего пацана. А верхом на птичке и вовсе кажется миниатюркой.

Это уже после Саракша. Или - до? Нет, после. Попотел тогда Стрелок, попотел! В прямом и в переносном смысле. Три месяца без малого - по степям Леониды, сплошь поросшей высокой жесткой травой. Степь до степь кругом, и - ни намека на добычу. То есть как раз одни намеки - тонкие и толстые. Леонидяне были везде и нигде. Хлопанье крыльев - постоянно, и днем и ночью. А задерешь голову и - никого. Как издевались, право слово! Ну-ну, летуны-невидимки, в прятки вы играть умеете. Но кушать вам надо?

Стрелок подобрал наиболее крупную особь медоноса и, соответственно, подобрался к нему. Собственно, особого труда это не составило. Медоносы, эдакие полосатые бегемотины, флегматичны и покорны. Леонидяне их регулярно доят.

От одной эдакой полосатой бегемотины - три-четыре барреля в один присест.

Медонос лениво пасся в тенечке, отбрасываемом гигантским параллелепипедом. Подобных... мнэ-э... строений на Леониде хоть заблудись в них. Другое дело, являются они действительно строениями или природными феноменами. Предмет для дискуссии.

Дискуссия длилась полтора десятка лет. КОМКОН послал полтора десятка астроархеологических экспедиций. Единого мнения так и не вызрело. Энтузиасты-любители еще какое-то время пытались, пытались рыться в параллелепипедах, стремясь докопаться до истины. Что есть истина? И они, энтузиасты-любители, остыли, отстали.

Стрелку древние дискуссии - до фонаря, как говаривали еще более древние. Он не астроархеолог, он Стрелок. Каждому свое. Здесь и сейчас для него "свое" - заставить медоноса сглотнуть. Забавно, что про аналогичный метод он где-то у кого-то вычитал в незапамятном детстве. "Охота на курдля"? В принципе, читать не любил, не его это. А гляди-ка, прочел. И, гляди-ка,- пригодилось. Никогда не знаешь, что и когда пригодится. Только не мифический курдль, а реальный медоднос. И - не на медоноса охота. На леонидянина.

Медонос сглотнул...

Самым сложным оказалось даже не расслышать сквозь утробное бульканье и урчанье приблизившуюся добычу. Самым сложным оказалось элементарно удержаться. Медонос то и дело норовил срыгнуть или испустить газы. Все же Стрелок крупноват даже для такого медоноса. И представьте себе, представьте себе двое суток в этом во всем! А ресурс маски-фильтра - трое суток, пропади все пропадом!

Ага! Вот! Бабочка крылышками - бяк-бяк-бяк-бяк. Уловил, расслышал. Не бабочка, само собой. Откуда на Леониде взяться бабочкам! К слову пришлось. Не бабочка, но птичка.

Потом - тишина. Потом - поршневые вдохи-выдохи в области вымени. Доись, бегемотина полосатая, доись. Значит, дояр туточки-тут. "И животноводство!"

Стрелок проскользнул, почти проплыл к сфинктеру, сгруппировался и резке двинул напряженным локтем по расслабленной мышце медоноса.

Медонос оглушительно испустил газы. И не только газы. Двое суток запора - кое-что накопилось. Ну и Стрелок, разумеется, и Стрелок. Так что хрестоматийная присказка насчет "все кругом вовне, а я во всем белом" -- но с точностью до наоборот. Стрелок оказался вовне, а леонидянин - вот он! вот он! - во всем белом.

Стрелок в полете сотворил полусальто и пальнул из скорчера, еще не приземлившись... мнэ-э... не прилеонидившись.

Присосавшийся к вымени дояр-леонидянин сразу перестал быть во всем белом - заряд угодил в затылок...

Браво! Стрелок сказал себе: браво! Возьми он на три миллиметра выше, и череп разнесло бы вдребезги. А здесь - аккуратное входное отверстие. Насчет выходного, правда, сомнения. Перевернул тельце на спину. Так и есть! Щеку вырвало напрочь! Но тут уж - за неимением гербовой, что называется. Иначе он бы просто упустил добычу. Секунда промедления, и махну серебряным тебе крылом.

Вспугнутая характерным звуком птица, кстати, взмыла было ввысь. Но вернулась, запрыгала в нерешительности, хлопоча размашистыми крыльями. Выработанный или врожденный инстинкт - без седока никуда.

Цып-цып, птичка! Не будет тебе отныне седока-летуна. Стрелок, конечно, и сам бы с удовольствием ее оседлал, но неподъемная он тяжесть, неподъемная. Тем более, с добычей на загривке. Пристрелить, что ли, из жалости? Ну, пристрелить...

А, пожалуй, не зря он тогда потратил на нее заряд. С научной точки зрения птичка представляет нулевой интерес, но здесь, в музее, весьма к месту. Всадник и его... мнэ-э... транспортное средство. Воедино. Очень живописно!

Нет, Спец так-таки уникальный таксидермист!

Тьфу! При мысленном "таксидермист" Стрелок невольно хмыкнул. Ассоциация - "такси" и "дермист". Как он, однако, с места в карьер - из медоноса вовне... Приятно вспомнить. То есть неприятно вспомнить, но приятно. Главное - не процесс, главное - результат.

Результат налицо. И, что отрадно, ни входного, ни выходного отверстия в головенке леонидянина. Щечки налитые, розовенькие. Затылочек в кудряшках. Пупсик-серафимчик.

Уникальный таксидермист Спец, уникальный! Несколько раздражало, что "оне образованность свою хочут показать", но лишь несколько.

В частности, работая над леонидянином, друг-Спец постоянно бормотал-приговаривал странное:

- Ты вообще можешь живое делать мертвым? Не обязательно убивать. Убивать и рукоед может. Сделать живое мертвым. Заставить живое стать мертвым. Можешь?