Анатолий Днепров - Лицом к стене

- Ага, дрожите, атланты! Геркулесы мысли! Все вы у меня в руках. Вот ошибусь ненароком, и машина сразу выдаст на гора две тысячи миллиардов. Вот будет фейерверк!

Ровно в пять вечера Феликс уходил в плавательный бассейн, а мы все оставались, чтобы еще раз проверить работу всех систем установки.

В день испытания мы собрались в пультовой вокруг профессора Громова. Он лично проверил измерительные приборы, по нескольку раз включал и выключал электронные реле, просмотрел монтаж блокировки и затем, вздохнув, сказал:

- Можно начинать.

По тому, как он это сказал, всем стало ясно, что иначе и быть не может. Нужно начинать. Через этот эксперимент обязательно необходимо пройти. Если его не поставим мы, его обязательно поставят другие. Каждый из нас внезапно почувствовал неумолимую логику научного исследования.

Мы расселись по своим местам вдоль главной панели управления.

- Инструкцию комиссии Академии наук помните? - спросил Алексей Ефимович.

- Да...

- Повторяю еще раз. Если поток античастиц превысит десять в пятой степени в секунду на квадратный сантиметр, опыт прекращается. Это особенно относится к вам, Виктор, - обратился он ко мне. - Вы следите за сцинтиляционными счетчиками и за пузырьковой камерой.

Я кивнул головой.

- Начали!

3

Разгон электронов начинался со ста миллионов электронвольт. Силовые трансформаторы находились за пределами пультовой и поэтому мы не слышали обычного в подобных случаях гула. По мере нарастания энергии мягко щелкали реле, каждый их щелчок указывал на то, что пройдена очередная декада значений энергии. При пятистах Мэв вздрогнула стрелка счетчика мезонов, затем зашевелились указатели количества рождаемых гиперонов. При энергии в миллиард электронвольт начала мигать неоновая лампочка на счетчике античастиц...

- Началось, - прошептал я. Громов застыл у энергометра.

- Что вы медлите, Феликс! - воскликнул он раздраженно. - Ведь сейчас мы проходим хорошо исследованную область энергий. Ничего здесь интересного нет. Давайте сразу пять Мэв.

- Будь, что будет! - сказал Феликс и скачком перепрыгнул через несколько десятков декад энергии.

- Стой! - скомандовал Громов. - Виктор, что у вас?

- Сто сорок античастиц в секунду.

- Хорошо. Пошли дальше. Теперь плавно. Давайте совсем плавно... Это уже была неизведанная область. Пятьсот десять, пятьсот двадцать... пятьсот двадцать пять...

- Виктор, докладывайте ваши показания непрерывно.

- Двести пять в в секунду... Двести десять... Ого, появились антигипероны!

- Сколько?

-Пока... Пока только сорок, сорок семь!

- Стоп!

Приборы замерли на фиксированных цифрах.

- Какая энергия? - хрипло спросил Валентин.

- Шестьсот сорок миллиардов электронвольт... Вроде живы...

Громов обошел все приборы, затем снова остановился у энергометра и скомандовал.

- Пошли дальше, Феликс. Только я прошу вас не острить.

Последнее значение величины потока античастиц было восемьсот девяносто. После этого громко щелкнуло реле блокировки и стрелки приборов медленно поползли к нулю. Ускоритель выключился.

- В чем дело?

Громов нервно потирал руки.

- Что случилось, Алексей Ефимович?

Он нагнулся над металлической сеткой, закрывающей реле блокировки и процедил сквозь зубы:

- Н-не имею понятия... Странно... Давайте начнем сначала... Феликс перевел верньер на сто миллиардов и включил мощность. Но приборы бездействовали. Реле блокировки оставалось выключенным.

- Похоже на то, что ускоритель вышел из строя...

Через несколько минут, натянув защитные комбинезоны, все мы были на дне колодца. На стенках ярко горели электрические лампы, освещая черный корпус ускорителя. Его острый нос, окруженный со всех сторон счетчиками и камерами, упирался в бетонированную стену. Все было так, как час тому назад. Не дожидаясь приказания, Феликс отвинтил боковые гайки и снял корпус.

- Здесь порядок. Вакуум десять в минус тринадцатой... Мы несколько раз обошли грозную машину, стараясь подметить самое ничтожное нарушение ее устройства.

- Может быть...- начал было Громов, как вдруг послышался голос Гали Самойловой, склонившейся над дюзой инжектора:

- Вот в чем дело, смотрите!

4

То, что я увидел, заставило меня вздрогнуть. На конце отполированного графитового конуса висела огромная блестящая черная капля. Она застыла на тоненькой ниточке, не успев сорваться и упасть на пол. До этого я никогда не видел плавленного графита.

- Удивительно, - прошептал Алексей Ефимович. - Это что-то новое.

Мы долго молчали, глядя на блестящую массу, свисавшую с конца дюзы. Наконец, я не выдержал м спросил:

- Что же мы будем делать?

Громов посмотрел на меня с недоумением.

- Как что. Повторим опыт. Срочно замените дюзу и инжектор.

В этот день точно таким же образом были выведены из строя еще три дюзы. Они начинали плавиться при энергии в девятьсот миллиардов.

- Дотянуть бы до тысячи миллиардов, - мечтательно шептал Феликс. Любопытно, как выглядит сплав из бетона, стали, никеля, кварца, керамики и графита.

Алексей Ефимович посмотрел на него строгими глазами.

-Я вам запретил острить, Феликс. Тащите сюда телевизионную камеру.

Опыты мы возобновили только через два дня. Как-то в начале мы не предусмотрели установить в колодце телевизионную камеру, потому что никаких зримых эффектов никто не ожидал. И вот теперь нам пришлось провозиться двое суток и установить камеру так, чтобы можно было наблюдать, что делается возле дюзы, когда энергия частиц достигает критического значения.

Во время следующего опыта Феликс перескочил через весь диапазон малых и средних энергий и начал сразу со ста миллиардов. По мере того как стрелка энергометра приближалась к девятистам, на экране телевизора стала возникать удивительная картина. Вначале на конце дюзы появилась крохотная искра, как при электрическом разряде, затем искра разгоралась все ярче и ярче, пока не запылала, как вольтова дуга. Она светилась так ярко, что, как это всегда бывает при передаче ярких источников света по телевидению, на экране вокруг нее образовался черный ореол, заслонявший все детали картины. Чтобы его устранить, профессор 'Громов приказал поставить перед объективом камеры плотный нейтральный светофильтр.

5

Это случилось, когда мы начали десятый по счету эксперимент. В пультовой в углу возле реле блокировки лежала груда расплавленных графитовых дюз.

Я никогда не забуду того, что мы увидели на экране телевизора, когда начался десятый эксперимент.

- Обратите внимание, - прошептал Громов, - черный ореол вокруг дуги не исчез!

- Наоборот, он стал более четким и даже... Смотрите, смотрите!