Станислав Янчишин - Ты будешь жить!

— Не знаю, как Вам, Пал Ильич, но мне судьбы детей и внуков… — мерзко хрустнула раздавленная генеральскими пальцами авторучка и Кирилл испуганно осекся.

А перед глазами бывшего лейтенанта был его первый, начатый до подхода артиллерии бой, окровавленный лед Волхова…

— Ну, ладно, Кирюша, — спустя минуту генерал опять стал привычным шефом, — меня ты почти убедил. Но как быть с остальными, какова аргументация, каков повод к обыску? Что выбрал?

Ясенев задумался. Как не странно, это был самый шаткий пунктик его плана.

— Может, соотнесем с маршрутами его экспедиций, — неуверенно начал он, — скажем, китайский шпион…

— Монгольский! — вскипел генерал — Тувинский!!! Вы хоть думайте, что говорите, не заставляйте усомниться в Ваших умственных способностях! И вообще, хватит со шпионажем, это не детские игры! К тому же, если твоя догадка окажется верна, мне будет вдвойне стыдно перед его памятью.

Кирилл растерянно молчал, он не ждал такой бурной реакции. Шеф усмехнулся — Ладно, не тушуйся, парень. Это я на себя возьму, — он размял папиросу и, уже выпуская ядовитые клубы дыма, вдруг спросил, — кстати, а что именно искать думаешь?

— Ну, в таком деле любая деталь важна. И рукописи, образцы минералов, и даже чернильный прибор со стола. Привлечем технических специалистов. Будем искать необычное, все, что хоть немного пахнет тайной.

«Смотри, как глаза заблестели! Прям, как у мальчишки, что Майн Рида читает», — подумал генерал, а вслух сказал:

— Любишь тайны?

— Люблю! — выдохнул Ясенев. — Я ведь за ними, в первую очередь, в органы и пошел.

Давно опустело управление. Умчался майор. Генерал медленно шел по коридору, глядя вниз, будто его действительно интересовала ковровая дорожка. Сегодня этот кабинетный боец поманил его тайной. Впервые за много лет Павел Ильич вновь почувствовал вкус этого странного слова. Будто опять перед ним лежала потертая карта с маршрутом дрейфа «Челюскина», и он, еще школьник, мечтал увидеть величественный простор Арктики, открыть новые земли, что-то найти, покорить, поднять на полюсе флаг…Если бы не Война!

Если бы!

Если бы…

2

Дар спускался с холма мелкими шажками. Тапочки постоянно скользили, и щебень сыпался вниз с шорохом крадущейся змеи. Было светло. В небе, на душе, в щебете весенних птиц, в дыхании легкого Нота, прилетевшего с моря… Было очень светло!

Наконец опасная крутая часть спуска окончилась, и Дар понесся по тропинке, подгоняемый земным тяготением и собственным восторгом. Река встретила мальчика брызгами и метнувшимися в разные стороны стайками рыбьей мелочи. Уже под водой Дар, немного опомнившись, стянул с ног тапочки и швырнул их на берег, а сам поплыл, делая мощные гребки. Со стороны могло показаться, что это не двенадцатилетний ребенок, а умудренный опытом пловец. «Когда-нибудь, обязательно приму участие в играх Посейдона, и непременно выиграю», — думал Дар, продолжая рассекать волны. Он уже представлял, как приносит жемчужины с невиданной глубины, несется на доске по гребню огромной волны, гарцует верхом на умном дельфине.

Пронзительно холодные струи будто ошпарили мальчишеское тело и закрутили, пытаясь сбить с курса — река, наконец, показала свой норов. Дар отважно бросился в «схватку», но тут с берега донесся крик. Дельфинчиком вынесся он вверх, чтобы получше все видеть. На пригорке стоял Учитель. Ясно. Придется возвращаться. Уже спокойно, без азартного усилия, Дар поплыл к берегу. Учитель спустился вниз и встретил своего мокрого питомца уже у самой кромки воды, покачивая головой.

— Все-таки решил переплыть, — в бороде его притаилась усмешка, — а водичка-то еще холодная!

— Холодная… — потупился мальчик. Он понимал, что совершил проступок, не предупредив никого о своей «экспедиции».

— Не думал, что застану тебя здесь, за таким занятием. Помнишь нашу беседу месячной давности?

Дар помнил отлично.

Его тогда только перевели в эту школу. Ему, вдруг, стало так одиноко на новом месте, да и отношения с ребятами, почему-то не складывались. Он несколько раз уходил от всех. Сидел на обрыве в одиночестве, ходил вдоль берега, рассматривая причудливые наслоения пород, ища старинные черепки, вымытые дождем и прибоем. Именно тогда ему первый раз пришла идея доплыть до другого берега. Но суровые воды ошеломили, даже небольшой ветер поднимал волну, захлестывавшую дерзкого мальчишку, муравья, осмелившегося посягнуть на НАСТОЯЩУЮ реку. Вот тогда-то его — пораженного и сильно замерзшего — вытащил из воды Эф Рем, Учитель.

— Ну, что, пловец, стараешься речушку одолеть? — Учитель улыбался, яростно натирая Дара махровым полотенцем. Он понимал, что не стоит сразу же укорять мальчика.

— Речушка?! Ничего себе — речушка! — Дар взмахнул руками, как бы призывая всех (на абсолютно пустом берегу) убедиться в обратном.

— Да, дружище, — протянул Учитель, окидывая взглядом водную гладь, — это тебе не Оредеж. Днепр — река могучая, сразу не переплыть.

Дар отвернулся и молча пошел в сторону школы. Учитель, уже давно почувствовав его настроение, просто спросил — Что, скучаешь по прежним местам?

— Скучаю. Не привык еще. Здесь степи… все совсем другое… — мальчик с трудом пытался подобрать нужные слова.

— Ну да! И Балтика на Черное море не похожа, и песок другой, и ветер не так дует, и белых ночей нет… Дар, это все не то! Я же вижу.

Мальчик остановился, поднял на Учителя свои светлые, наполненные печалью глаза:

— Я хочу домой! Здесь все совершенно чужое. Вот Вы меня понимаете, а они — нет!

Они!!! Судя по всему, у Дара возникли серьезные проблемы с новыми товарищами. А может, и не очень серьезные, но мальчик, не умевший еще сформулировать это, пытался переложить всю вину на степь, реку, несущихся в отдалении сайгаков… Ему казалось — стоит только увидеть Вырицкую школу и, все печали сами пройдут, растают. Нет, малыш, не пройдут! Друзья твои разъехались по разным странам. Но даже если вновь собрать их, это будет не выход, ибо тебе всегда захочется бежать от проблем. Нет, нет! Мы научим тебя решать их, покажем, как это здорово — одержать еще одну, пусть маленькую, победу. Над самим собой.

Они стояли тогда на самой вершине холма — гребне невероятно старого кургана эпохи бронзы. На полпути к школе. Учитель почувствовал, что Дару не хочется переступать этой символической границы и спускаться туда, вниз. Он взъерошил мальчишке волосы.

— Хорошо Дар, поговорим и об этом. Кстати, красивое у тебя имя. Знаешь, что оно означает? Ах, знаешь! Мама рассказывала? Да, это русское слово, в общем — подарок. Так-то! А, говоришь, у тебя в родословной карте много русских? Понятно. Я когда-то даже изучал русский язык, в молодости…