Джоан Слончевски - Микроб

— Как же они делят свои хромосомы, чтобы создать тройню? — удивилась Эндра. — Они должны дважды скопировать каждую ДНК, прежде чем разделиться. Странная эволюция, к чему бы это?

— ДНК — пустяки, — заметил Шкура. — О чем стоит беспокоиться, так это о ядовитых аминокислотах.

— Только не тогда, когда меня защищаешь ты. Крыса выжила.

— Мы обсудили все важные пункты, — сказала Квант. — И подтверждаем, основываясь на всей доступной информации, что вероятность выживания Эндры близка к ста процентам.

— Остается еще фактор неопределенности, — предостерег Аэростат.

Эндра отступила и развела руками:

— Конечно, нам нужно больше данных — вот почему мы спускаемся.

— Правильно, — заявил Аэростат. — Поехали.

— Я готов. — Ложноножка Шкуры исчезла, и нанопласт сформировал идеальное полушарие.

Эндра отцепила от плеча глазок Аэростата, снова обошла голографическую площадку, подняла полусферу Шкуры и водрузила ее себе на голову. Нанопласт, тая, медленно потек по черным кудрям женщины, оставляя на волосах, темной коже и черных глазах тонкую прозрачную нанопроцессорную пленку. Над носом и ртом сформировались специальные респираторы. Нанопласт будет фильтровать воздух, касающийся кожи, не подпуская к человеку планетарную пыль, но давая доступ кислороду. Пленка ожерельем розовых андрадитов[3] обвилась вокруг шеи Эндры и поползла вниз, по рубашке и брюкам. Женщина поочередно приподняла каждую ногу, давая нанопласту полностью окутать себя. Теперь она обезопасилась от любой химической угрозы, с которой может столкнуться.

Видная из иллюминатора Аэростата поверхность ЙП-III разрасталась, поднимаясь навстречу им. Бесчисленные проверки показали, что физические параметры планеты пригодны для жизни: гравитация в пределах нормы, температуры не слишком экстремальные, кислорода достаточно, уровень углекислого газа низок, вода наличествует в изобилии. Озоновый слой мог бы быть и потолще, но люди-колонисты получат глаза и кожу с дополнительными ферментами, предотвращающими повреждение сетчатки и хромосом.

На расстоянии планета не слишком отличалась от родных мест Эндры. Сверкающий простор океана встречался с пятнистым коричневым берегом, медленно поворачивающимся под брюхом корабля. Дальше, в верхних широтах, плыл голубовато-бурый континент, кое-где прорезаемый горными хребтами.

По мере того как Аэростат приближался к земле, на поверхности проявлялись любопытные узоры. Параллельно бежали длинные темные полосы, плавно изгибаясь, точно нити, на которых висит картина. Линии эти были лентами голубой растительности; исследовательский зонд сделал четкую видеозапись больших изогнутых образований высотой с деревья. Голубизна сменялась желтым, а затем снова бежала синяя полоса. Рисунок повторялся снова и снова, исчезая только в горах.

— Я никогда не видела таких узоров в неколонизированных мирах, — пробормотала Эндра.

— Это похоже на грядки, — согласился Аэростат. — Возможно, нам навстречу выбегут с приветствиями местные фермеры.

Впрочем, если на планете и существовали разумные формы жизни, они еще не изобрели радио. Год прослушивания эфира на всех мыслимых частотах не выявил абсолютно ничего.

Аэростат мягко приземлился на густо заросшее поле. Стена кабины откатилась, и наружу выдвинулся арочный проход из нанопласта. В челнок упал ослепительный луч света.

— Все системы в норме, — протрещал прямо в ухо женщине голос Квант из радиоприемника. — Вперед!

Эндра собрала полевое оборудование и снова пристроила на плечо глазок-спикер. Затем она шагнула на планету.

Поле представляло собой настоящий океан буйных золотистых завитков, словно кто-то горстями раскидал здесь обручальные кольца. Взгляд астронавта проследовал вдоль золотого луга к краю поля, туда, где поднимались из земли слегка наклонившиеся стволы потемней и повыше. Оттуда несся пронзительный звук, — возможно, в зарослях пело какое-то живое существо или это ветер так шелестел листвой.

— Это восхитительно! — воскликнула наконец женщина.

Под золотистыми локонами росла сине-бурая трава, дотягивающаяся Эндре до пояса. Женщина нагнулась, всматриваясь:

— Похоже, это растения, психоиды[4]. А завитки, должно быть, цветы.

— Они с тем же успехом могут быть и змеями, готовыми цапнуть, — предупредил Аэростат. — Будь осторожна.

Женщина оглянулась на челнок, стоящий посреди поля, как четвероногое насекомое. Когда она оторвала ногу от земли, нанопластовая «кожа» Шкуры легко согнулась, и ступня тотчас же освободилась от цепких стеблей. Эндра попыталась сорвать один росток, но тот оказался на удивление прочен, так что пришлось срезать его ножом.

— И листья, и стебли перекручены, — заметила она, с любопытством разглядывая добычу. — Совсем как их «цветы»; никогда не встречала таких экземпляров.

— Они психоиды, — отозвался скафандр. — Я регистрирую продукты фотосинтеза.

— Эти растения могут быть плотоядными, — настаивал Аэростат.

Эндра срезала еще несколько растений и убрала их в рюкзак.

— Жаль, что их нельзя понюхать, — произнесла она с грустью.

«Кожа» Шкуры отфильтровывала все летучие органические соединения. Женщина прицелилась лазером, намереваясь добыть какой-нибудь росток с корнями. Психоид подался, но ближайшие стебли задымились.

— Осторожней! — взвизгнул глазок-спикер.

Эндра поморщилась:

— Я из-за тебя оглохну. Но образец заполучу все равно. — Она затоптала искры и обрызгала загоревшееся место водой из фляги. — Эта планета огнеопасна.

Корни психоида, отметила она, представляли собой длинные скрученные петли, тесно прижатые друг к другу, но тем не менее петли. Все здешние живые структуры казались сплющенными и растянутыми бубликами.

— Великий Дух, мы не одни! — воскликнул Аэростат.

Эндра подняла взгляд — и заморгала. По полю медленно катился косяк желто-бурых покрышек. Чтобы взглянуть поближе, пришлось продираться сквозь психоиды, задерживаясь чуть ли не на каждом шагу и освобождая ноги от петель растительности. Женщина прошла всего метров десять и остановилась, переводя дыхание.

— Нет нужды подбираться слишком близко, — напомнил Аэростат.

Глаза женщины были снабжены телеобъективом.

— Да, но я могу подобрать что-нибудь — волосок, например, или чешуйки.

Некоторые катящиеся «покрышки» направлялись прямо к ней. На «протекторе» каждой виднелось по нескольку круглых, клюквенного цвета пятен. Обод состоял из присосок, вытягивающихся, чтобы толкать «шину» назад или вперед.