Мак Рейнольдс - Дело об одноразовом драндулете

Доставая из своего стола ручку и блокнот я сказал:

— Пока ждем, я мог бы выслушать обстановку. — Я посмотрел на Кларка. — Кто вы такие, Чак?

Он закинул длинную ногу на ногу.

— Мы ученые, — ответил он, изобразив скромное уничижение, но у него не получилось.

— Ученые? — переспросил я. У всех троих был такой вид, что они имеют такое же отношение к науки как Армия Спасения к Вооруженным Силам США.

— Правда, — подтвердил Олдисс. — Мы работаем в офисе "Рапчед моторс компани" в Уэлфэа Стейт Билдинг.

Я записывал, рассеянно гадая, вспомню ли потом, как расшифровывается моя стенограмма.

— Уэлфэа Стейт Билдинг? — переспросил я. — Где оно?

Легонько подергав бородку, в разговор вступил Браннер:

— На месте прежнего Эмпайр Стейт Билдинга, который террористы взорвали бомбой в 85-ом.

— Вы хотите сказать, что в то время, как девяносто процентов населения страны сидят на Отрицательном Подоходном Налоге из-за почти полной автоматизации и компьютеризации производства, распределения, связи транспорта и всего прочего, автомобильная компания ввозит сотрудников Англии?

— Знаете, дорогой, это совершенно необходимо. Как я понимаю, начало этому было положено около полувека назад, — ответил Кларк. — Вы, американцы, начали спрашивать друг у друга: "Почему Джонни не умеет читать?". Наверное, начальные школы заканчивают не научившись ни читать, ни писать. Лет через десять обнаружили, что ученики средней школы докатились до такого же положения. Еще через двадцать лет колледжская степень не служила гарантией, что ее обладатель не является э…, я полагаю термин "функционально неграмотным". То есть, не имеет минимальных навыков в чтении, письме и в счете, чтобы соответствовать требованиям все возрастающего комплекса технологического общества. Например, многие не могли сбалансировать чековую книжку, заполнить бланк заявления о приеме на работу, высчитать стоимость продуктов без дробей или заполнить бланк о своем доходе. Правда, как я понимаю, здесь, В Нью-Йорке, еще в 1978 году велось расследование в отношении нескольких сотен учителей общественных школ по поводу их функциональной неграмотности. Их обвиняли в том, что они получили свои учительские дипломы при сомнительных обстоятельствах.

— Вы хотите сказать, что там, в Англии, имея всего лишь степень бакалавра, выпускник колледжа может заполнить бланк о своем доходе? недоверчиво спросил я.

— Особенно, если он специализирован по отчетности, — заверил Олдисс.

Я услышал покряхтывание, позванивание и поскрипывание спускающегося из цветочных комнат лифта. Я вздохнул тайком с облегчением. Если этот доисторический лифт сломается окончательно, Жирный больше никогда не сможет подняться к себе в спальню в конце зала на третьем этаже, не говоря уже о цветочных комнатах. Лифт остановился, дверь открылась и с грохотом захлопнулась.

Передвигаясь по-человечьи, вошла пивная бочка и остановилась, недовольно уставившись на нас.

Я знал, что происходит в когда-то великом уме. В его офисе три незнакомца. Если он не проявит осторожность, положение может ухудшиться до такой степени, что его заставят работать. Какое-то мгновение я опасался, что он повернется и уйдет. Эта одна из самых ребячливых выходок, которая вынуждает меня относиться скептически к общему состоянию его рассудка.

— Арчибальд, — пробормотал он, — что это значит? Ты намерен побеспокоить меня?

— Нет сэр, — быстро ответил я. — К вам три клиента. Мистер Олдисс, мистер Браннер, мистер Кларк. Все по имени Чак.

— Чарлз, — прорычал Олдисс.

Жирный сердито посмотрел на меня.

— Клиенты? Ты считаешь меня придурком? У нас столько лет не было клиентов.

— Да, сэр, — согласился я.

Он посмотрел на этих троих, поднял плечи на полдюйма и опустил их. Кивнул вместо приветствия — голова двинулась на два дюйма — что для него равносильно почти поклону.

— Джентельмены — представил я, — это мистер Койот, э… то есть Лобо. Э… я хочу сказать, мистер Динго. Нет — нет, не подсказывайте. Шакал?

Жирный снова сердито посмотрел на меня.

— Лысик, — сказал он, — к сегодняшнему дню твой ум скатился на порог маразма. Я еще помню время, когда у тебя были волосы и ты держал в голове такие сведения, как сколько денег украл Тай Кобб в 1910 году. Почему — никак не могу понять.

Он прошел за свой стол к единственному во всем мире креслу, в котором может удобно разместиться одна седьмая тонны его веса.

С надеждой посмотрел на пресс-папье на столе — кусок окаменевшего дерева, которым когда-то человек по фамилии Дагген воспользовался, чтобы размозжить голову своей жене. Почты под ним не было. Сейчас, когда марки на одно письмо стоят сотню псевдо-долларов, кому вздумается писать письма?

Он протянулся к вделанной в стол кнопке и позвонил — один длинный и один короткий звонок — его сигнал на кухню, чтобы принесли пива.

Трое Чарлзов удивленно пялились на него. Догадываюсь, о чем они думали. Двести восемьдесят пять фунтов мяса — и ни одной унции мускулов.

Франц или Феликс / или как его там, черт побери, зовут/ вошел ковыляющей походкой с пластмассовой квартой пива и стаканом на подносе, поставил его на стол и повернулся уходить. При виде клиентов в его старых глазах появилось некое подобие удивления. Если я его правильно понял, он уже нацелился размахнуться и заказать полдюжины пиццы и фунт салями-синто к ним.

Жирный начал шарить в ящиках своего стола в поисках золотой открывалки, подаренной ему довольным клиентом в те далекие времена, когда клиенты еще бывали довольны нами. Вы только посмотрите на него ему ли заикаться о старческом маразме. У него такая же никудышная память, какой становится моя собственная.

— Вы продали ее пять лет назад, — сказал я.

Встал, подошел к окну и взял кварту пива, уперся пробкой в край стола и тыльной стороной ладони ударил сверху по пластмассовой бутылке. Пробка слетела, хлопнув, и пролилось немного пены, прежде чем я направил ее в стакан.

Отпив большой глоток, он с отвращением посмотрел на напиток и проворчал:

— Теперь пожаловался он, — «шлиц» не отличишь от «шинолы».

Он откинулся на спинку кресла, сощурил глаза, сложил руки на полуакровом брюхе — поза, которую он принимает, когда притворяется, что он еще в состоянии думать — и с надеждой в голосе сказал:

— Если вы джентльмены, хотите проконсультироваться у частного детектива, почему вы не обратились в агентство Пинкертонов или Дола Боннера, или…

— Потому что вы единственный зарегистрированный частный детектив, у которого еще есть лицензия, — ответил Кларк.