Юлия Черных - Золото Канцибера

— Алекс не хотел быть обузой, — сказал Вадим. — Я не смог ему объяснить, что там, на войне, вы все долги выплатили.

— Не в долгах дело. Какая наша жизнь: день-ночь, день-ночь, слив отработанного масла. Эх… — Колесный вздохнул, затянулся последний раз, аккуратно убрал окурок под сиденье. — Ну, подсади меня что ли. По ступеням вверх я не больно-то.

Матч только что закончился. У сетки еще толпились болельщики, но первые ветераны потянулись в корпус. Вадима с Тоней вежливо пропустили, только над головой пронеслись два авиачела с шипастым мячиком в сетке захвата. Мяч возбужденно верещал: «А он мне как впиндюрит, а я в левый угол, а тот как даст копытом!». Вадим невольно пригнулся, придерживая тяжелую сумку. Мыло он высыпал туда, отложив один кусок в карман куртки.

Выйдя на крыльцо, Вадим поставил сумку и повернулся к медсестре.

— Простите за вопрос, Тонечка, а эээ… человеческий туалет у Вас есть?

— Есть конечно! Для медтехперсонала, по нижнему коридору направо. Давайте я Вас провожу!

— Не надо, — твердо сказал Вадим. — Лучше сумку посторожите.

В туалете он зашел в кабину с охапкой бумажных полотенец. Расстелив их на крышке унитаза, он вынул из кармана кусок мыла, взвесил на ладони. «Сто грамм» — прочел Вадим на упаковке. По весу было раза в два больше.

Вадим осторожно разломил мыло. В разломе показался краешек кольца. Вадим достал его, потер пальцами, осмотрел. Производство местной фабрики золотых изделий. Как Тоня сказала? Полтора века назад? Похоже. На кольце, там, где присоединялся камень, осталась присохшая грязь. Вадим машинально поскреб ее ногтем. «Все-таки Алекс не потерял навыки военной профессии». Раскрошив весь кусок, он достал цепочку, три разных сережки и массивный браслет панцирного плетения. Убрав золото во внутренний карман куртки, он выбросил остатки мыла в унитаз, туда же побросал полотенца и нажал педаль вакуумного спуска.

Тщательно вымывая руки под краном, Вадим прикинул: сто грамм на двадцать кусков мыла, получалось два кило золота. Если даже считать как лом, по цене триста кредитов за грамм, выходило более полумиллиона кредитов! Нормальному человеку до конца жизни хватит. Купить домик на Южном континенте, завести собаку. Или жену.

На крыльце послушно ждала Тоня.

— Спасибо, — сказал Вадим. — Вы позволите, я покурю?

— Вам можно, — улыбнулась сестра-хозяйка.

Они спустились с крыльца и неторопливо пошли по бетонной дорожке.

— Жалко Алекса. Хороший был, вежливый, шутил. «На курорт, — говорил — скоро поедем». Сережки мне подарил, вот, — Тоня дотронулась до уха. — Просто так подарил, и откуда взял?

— Кто-то теряет, кто-то находит. Золото валяется у нас под ногами, Тоня, — Вадим кивнул на лужайку, покрытую ранними одуванчиками. — Надо только уметь его найти.

— Вот и Алекс говорил то же самое! — обрадовалась сестра-хозяйка. — Кстати, кто он был по специальности?

— Минный инженер. Классный сапер, один из лучших. Под землей метров на двадцать видел, а, главное, мог уверенно работать в верхнем слое. Понимаете, Тонечка, возле поверхности множественное эхо, как датчики не калибруй, все равно наложения не избежать. А он не то, что взрыватель, пуговицу от рубашки различал.

Вадим затянулся, выпустил дым, и посмотрел вверх, в далекое чистое небо.

— Пойду я, скоро темнеть начнет.

— Может, у нас в гостинице заночуете, пообщаемся? — предложила Тонечка. — Знаете, я так устала от этих уродов!

Вадим взял ее за руку, накрыл ладонью сверху.

— Спасибо, милая, но я в своем роде тоже урод. Прощайте, — он повернулся и вышел через КПП.

Сумка оттягивала плечо, Вадим поправил лямку. Уроды, подумал он. Молодые, сильные уроды, потерянные для будущего. Все. Конец. Слив отработанного масла. День, год, двадцать лет… Разве с этим можно смириться? Канцибер не смирился, значит, и ему нельзя отступать. Госпрограмму надо пробивать, не меньше. С чего начать? Докладная? Рапорт министру или сразу Президенту? «Использование боевых ветеранов в состоянии мирного времени»… О! Оперативное совещание при Главном штабе. Вадим улыбнулся, представив, как вываливает золото Канцибера на роскошный стол заседаний перед оторопевшими генералами.

Глядишь, чего сдвинется в гребаной махине государства.

Жаль, что Канцибер этого уже не увидит.