Андрей Богданов - В нужное время в нужном месте

«Ухожу сама. Бонифаций, прости за обрез. Люблю, целую, искреннее ваша К. К.».

– Что за обрез? Этот?

– Да.

– Твой?

– Да.

– Зарегистрирован?

– Нет.

– Плохо.

– Знаю.

– Откуда он?

– В деревню ко мне ездили, по дедовым местам семьей гуляли. На чердаке нашли.

– Это того деда, что на оборотней охотился и ни за что ни про что полдеревни перебил?

– В общем и целом – да.

Прибыла бригада Шерифа…

– Шериф…

– Да.

– Картечь странная.

– Что с ней?

– Не поймем пока…

– Бонифаций, что за картечь?

– Она серебряная.

– Почему?

– Такую привезли.

– Из деревни, вместе с обрезом?

– Да.

– Еще заряженные патроны есть?

– Да.

– Сколько?

– Двадцать семь… То есть – уже, наверное, двадцать шесть.

– Где?

Я показал. Они пересчитали.

– А где еще один, Бонифаций?

– Ваше высокоблагородие, если позволите…

– Да.

– Господин, видимо, думал, что выстрел был один. На самом же деле она разрядила в себя оба ствола одновременно. То есть – все сходится. Двадцать семь минус два – двадцать пять.

Да.

Уже.

Двадцать пять, двадцать пять…

Вышла теща погулять.

– Забираем все… Надо было регистрировать, Бонифаций, теперь будут лишние проблемы.

Я пожал плечами.

– Шериф, на берегу следы. Много. Наверное, около шестерых мужчин. Недавно. Меньше часа. Выносили что-то тяжелое. Несколько раз. Пришли и ушли на катере.

– Да… – пробормотал Марат. – А ты что скажешь, Бонифаций?

– Ничего.

– А ты вообще что-нибудь видел?

– Нет.

– Слышал?

– Нет.

– Ты что, снотворного обожрался на ночь? Или спишь с затычками в ушах? Стреляли из двух стволов!

– Снотворного я не пил, в ушах ничего не было.

– Ясно… Так, Бонифаций, посмотри по комнатам. Может, чего пропало.

– Хорошо.

В компании человека Шерифа я прогулялся по комнатам. Завернул в тещин кабинет. Вот тебе и «НЕ ХВАТАЕТ»…

– Марат!..

– В чем дело?

– Тещиной коллекции черепов нет. Пропали все…

– Кому это вдруг полтысячи черепов понадобилось?

– Шиза какая-то…

Метко. Именно «шиза».

И эта самая шиза стала резко набирать обороты.

– Ваше высокоблагородие!..

– Да.

– …Тут… ну… вообще ерунда полная – это оружие неисправно, оно не могло выстрелить… Но выстрелило!

– Что?!

– Вот, сами посмотрите… Мы вынули гильзы. Потом взвели курки, нажали – и ничего.

– Что ничего?

Шерифов следователь для наглядности продемонстрировал. Когда он нажал сначала один спусковой крючок, потом другой, потом оба вместе – привычных в таком случае щелчков не последовало.

– И что это значит?

– Не знаю, Шериф. Из него недавно стреляли – это видно. Но он не исправен.

– Может, он повредился… э… после выстрелов?

– Сейчас гляну…

Следователь бывалыми руками проворно разобрал мой обрез…

– Ну – что там?

– Можете меня уволить, но эта пушка – просто железяка. Из нее невозможно выстрелить ни так, ни этак.

– В смысле?

– Посмотрите сами – все как-то наперекосяк… Но это не от выстрелов… Это уже давние дефекты… Он старый очень… Ему лет сто. Или больше… Но, странно, ваше высокоблагородие – за ним почему-то хорошо ухаживали, смазывали, чистили…

– Да… Но ты говорил – из него стреляли.

– Это по внутренней поверхности стволов четко видно.

– Бонифаций, ты стрелял из этого оружия?

– Да, Марат…

– Давно?

– На прошлой неделе, на выходных… По бутылкам.

– Ваше высокоблагородие, это исключено. Господин говорит неправду. Из этого обреза невозможно…

– Я уже слышал!

– Извините, ваше высокоблагородие…

– Бонифаций, а может – это не твой обрез, а? Приглядись внимательней… Руками не трогай!..

– Это мой обрез.

– И ты из него стрелял неделю назад?

– Да.

– Бонифаций, ты в уме? Из него нельзя выстрелить, ты же слышал – это барахло.

– Марат, ты не последователен. Человек же отчетливо сказал – из стволов недавно вылетала картечь… Это видно по внутренней поверхности…

– Заткнись.

– Но ты же сам спрашиваешь… Дай мне обрез, я выстрелю. Просто никто кроме меня и Капитолины Карловны не может из него стрелять. Он так устроен. Заколдованный или что-то вроде того…

– Ты сам-то хоть понял, что сказал?

– Давай обрез. И я шмальну из него!

– Нельзя, он вещественное доказательство…

– Тогда о чем речь, Марат?!

– На всякий случай обо всем.

– Это глупо, Марат.

– Ну, допустим… Тогда просто подумай о том, что говоришь. Заметь – протокола я не веду, ничего не записываю… Все это случится у меня в кабинете. Вот и подумай – ЧТО ты там будешь говорить.

– То же самое, что сейчас.

– Это плохая шутка.

– А я не шучу, Марат.

– Да, ты не шутишь – ты себе свободное место на галерах подыскиваешь.

И тут – пришла жена…

И – началась душераздирающая сцена…

– Мама-а!!!

– Сюда нельзя.

– М-м-а-ам-м-а-а-ачк-а-а-а-а!!!

– Бонифаций. Уведи. Потом договорим. Никуда не уезжай из города. Ты понял?

– Да. И?

– «И» – не знаю! Пока. Будь в городе. Похороны я организую. Понял?

– Иди ты, «понимальщик»…

– Дурак ты. Дурак и скотина. Для тебя же стараюсь, не для себя…

– Гран мерси…

– Чего?

– Агромадное спасибо, говорю.

Диалог был закончен. Тому, как я провел утро, как обнаружил труп, Марат не поверил. И, надо признать, у него на то были все резоны: из дома стадо каких-то козлов волочет полтыщи черепов, уроды причаливают, отчаливают, теща палит из обоих стволов…

И не просто «стволов», а из непонятного обреза, принадлежащего зятю.

Еще оставляет предсмертную записку, адресованную тому же зятю.

А зять – ни при чем.

Спит. Просыпается. Кофей пьет. Сигареты курит.

И даже выстрела не слышит!

Я бы тоже не поверил.

Если бы не был тем самым зятем.

Той самой тещи.

Обладательницы того самого собрания пропавших черепушек.

Под моим руководством супруга скушала лошадиную дозу успокоительного и молча осела на кровать. В доме стало гораздо тише. И душераздирающая сцена, миновав вокальную фазу, приняла более смирную конфигурацию. Но легче от этого никому не стало.

Глава вторая

Заложники морской крепости

…Второй день вою про себя «Лунную сонату» Бетховена.