Игорь Зенин - Луч Анастасии

НЕВСПОМНЕННОЕ ВОСПОМИНАНИЕ

Тогда, семь лет назад, я познакомился с девушкой Мариной, после чего, как Сталкер, попал в зону смерти. Это описано достаточно подробно в "Отречении". Мне чётко дали понять, что ни о какой любви не может быть и речи, пока я не буду работать либо на ГРУ, либо на ФСБ, либо на СВР. Именно тогда, поверив этим б . . . . м в мужских костюмах, я просидел три дня около радиоприемника, в диалогах якобы с ди-джеями, прошёл все оперативные полигоны в городе, и понял и узнал правды столько, что волосы встали дыбом. Мне тогда сказали, что, если хочешь помочь себе, то нужно делать всё так, как хотят хозяева. А любовь с точки зрения экстрасенса это искусственно наведённые эмоции, либо радости, либо ненависти. Именно тогда я увидел второй раз в жизни свою копию, что даже перед зеркалом не отличишь. Естественно, одет он был одет точно в такой же зелёный пуховик, как и я. Тогда я перепугался не на шутку, прекрасно понимая, что в любой момент меня могут подставить под любое преступление. А в двойника никто не поверит, и искать его не будут. Через несколько месяцев двойник всплыл. Я умудрился встретить Марину, которая боялась меня, как огня, незаметно и неожиданно для мертвяков. Тогда, единственный раз после ссоры, мы смогли спокойно поговорить. Это был единственный наш спокойный разговор за семь лет после роковой пятницы. Именно тогда она и сказала: - Ты зачем ходишь в два часа ночи вокруг больницы, как приведение? У тебя что, с головой не в порядке? Надо мной смеются. - Марина, я приезжал несколько раз вечером, чтобы успеть домой на последний автобус, и всегда подходил к окну и стучался в него, желая поговорить с тобой. А это был не я. И рассказал о двойнике, которого видел в автобусе. Марина думала несколько секунд, потом тихо ответила: - Да, действительно, это был не ты. Наверное, ты действительно хороший человек. Она в тот момент замолчала, и опустила свои глаза вниз, погрузившись в свои мысли. Было видно, что тягостные мысли давят её, но никакого зла на меня не держала. Это было и понятно - никто из оперативников не ожидал такого скрытого и неожиданного пируэта, а потому они и не успели довести её до состояния белой горячки. - Марина, может быть, мы с тобой встретимся хотя бы раз? Поговорим спокойно. - Нет, не надо. И всё-таки, потом, я ещё раз предпринял такую попытку. Поджидая Марину около автобуса, я видел, как она вышла из метро, с выражением ужаса и страха на лице, её красивое тело буквально передёргивало. Незаметно подсел сзади её на сидение. С виду ничем незаметные, два молодых человека около неё тёрли губы, нос, глаза. Делали они это в определённой последовательности. Я увидел, как она сильно задышала от волнения и обернулась на меня. Глаза смотрели с яростью. Поговорить, естественно, с ней я не смог: она была в состоянии глубокого стресса и аффекта. Через несколько лет я встретил её в метро. Тогда я поймал себя на мысли, что подставляют Анастасию. В первой книге Анастасия говорила про женщину, которая не замечает своей любви. И когда Владимир Мэгре спросил её, что нужно сделать для того, что бы её заметил тот единственный, она ответила: ей надо надеть платье ниже колен без декольте, с белым воротничком. Именно так тогда была одета Марина. Я в первый момент хотел подойти к ней, поговорить, но сначала огляделся. Мертвяков выдала их повторяемость сюжета. С двух сторон, справа и слева, на пространство между Мариной и мной смотрело по четыре пар глаз пожилых "дачниц". Они боялись смотреть в глаза, но деваться некуда - приказ есть приказ. Их выдала одинаковость выражений глаз, эмоции на лице, и взгляд в одну точку. Видимо психологи ФСБ считали, что я клюну на обилие совпадающих фактов с книгой "Анастасия". Увидев опять проделки мертвяков, я внимательно посмотрел на Марину, изучил, запомнил, мысленно сфотографировал в архив своей памяти, и отвернулся. Впоследствии именно такой её помнил, какой она была в метро: стройная, с распущенными волосами, слегка грустная и уставшая, и очень красивая. ...А тогда, в конце апреля, я влюбился в неё. Впервые за семь лет жизни с женой, которая меня ненавидела, просто так. Когда мы смотрели друг на друга счастливыми глазами, она и сказала такую же фразу: - Я к тебе ещё не привыкла. Через две встречи она стала меня ненавидеть. Правда, тогда был повод. Была нелегальная вечеринка в больнице, старая дева-мертвяк испортила всем настроение, все перепились с горя (один человек способен обгадить весь вечер пятерым!). А именно тогда, в ту ночь, должно было произойти Откровение у меня с Мариной. Мы оба этого ждали, переживали. В итоге переругались, и больше ни разу толком с ней поговорить получилось. Точнее, не дали мертвяки. Но, сидя с Алесей в "Милан-Пицце", я этого не вспомнил.

ПРИКОСНОВЕНИЕ К СЧАСТЬЮ

После чая и кофе мы с Алесей долго гуляли по городу, целовались и обнимались. Я поймал себя на мысли, что боюсь Алесю. Слишком ровно и спокойно было вокруг. Как старого бойца, привыкшего к грохоту орудий, смерти и крикам умирающих, меня пугала тишина и спокойствие вокруг. Точнее, спокойствие и открытость Алеси. Она была моложе меня на двенадцать лет, и я не знал, как себя с ней вести. Что делать - читать стихи, или пробовать снимать кофточку? И главный вопрос - где. Я помнил её глаза в первый день встречи, и изредка посматривал на неё. Но сейчас у неё были обычные нормальные глаза. Подойдя к общежитию, я предложил: - Поехали в яхт-клуб. Там есть комната. Это в лесу, на берегу моря. Сейчас уже холодно, но мы возьмём калорифер, будем вдвоём. Я сделаю тебе массаж. - Поехали. - Когда ты можешь? - Давай попробуем в среду. Решили созвониться в среду. В среду вечером я получил сообщение: "Игорь, позвони 89-15-17, если есть возможность. Я буду ждать минут двадцать. Алеся". Я позвонил, но никто не брал трубку. Через пятнадцать минут пришло новое сообщение: "Солнышко, редакция, оказывается, закрыта. Позвони мне завтра, если будет возможность, встретимся завтра. Алеся". Прочитав, я вздрогнул. Никто не называл меня Солнышком. Через полчаса я зашёл к ней в общежитие, и мы договорились поехать в яхт-клуб сегодня. Пулей добежав до дома, я взял все вещи, которые заготовил заранее: калорифер, лапшу быстрого приготовления, чай, сахар, одноразовую посуду. Она ждала на вахте в общежитии. Было уже поздно. Мы успели добраться до Шлюзов на последней маршрутке. Идя по дороге, изредка целовались, но торопились добраться до маленького здания на берегу моря. Шёл холодный дождь, изредка переходящий в снег. Я про себя восхищался смелостью Алеси: поехать с почти незнакомым мужчиной Бог знает куда, ночью, в собачий холод. - Алеся, ты не жалеешь, что поехала со мной? - Пока не знаю... Вскоре мы подошли к месту. Я открыл дверь и оторопел: Никита, оставляя на зиму каюту - как они называли эту комнату на берегу - увёз всё, включая лампочки! Я упал духом. Ситуацию спасла Алеся: - Пойдём к сторожу, возьмём у него лампочку. Мне не хотелось "светиться" перед сторожем, но потом согласился. Сторожа долго не было, наконец, он появился около своей сторожки. Поговорив с ним, успокоив, что мы не жулики, упросил продать лампочку. За двадцать пять рублей. Воодушевлённые, мы вернулись обратно и стали наводить порядок в комнате, заваленной всякими принадлежностями от яхты, старой одежды, вёдер и остального барахла. Помаленьку становилось тепло. Сели рядом. Обнялись, стали целоваться. Я тихо произнёс: - Алеся, я тебя боюсь. - А почему ты меня боишься? - она брала инициативу в свои руки, обняла, прижимаясь всем телом. Дрожа всем телом, я стал её раздевать. - Подожди, ещё холодно, - тихо сказала она. Кроме того, в сыром прохладном воздухе замкнутого пространства, пахнущего мышами и химией синтетики, у неё начался аллергический насморк. Но она держалась молодцом. Она не нервничала, не выражала недовольства, не обвиняла в этом меня. Вскоре стало чуть теплее, и мы занялись любовью. - Алесенька, может, выключим свет? - Мне он не мешает. В первый момент, глядя в её лицо, я испытал странное чувство, которое вспомнил намного позже. У неё был необъяснимый, непонятный и загадочный взгляд. Было чувство, словно она после долгой и продолжительной жажды добралась, наконец, до кувшина с родниковой водой. Но это был не просто взгляд жажды секса, как могло показаться. Было что-то магическое, что испугало меня в тот момент, но вскоре об этом забылось. - Алеся, не жалеешь, что приехала сюда? Она уверенно замотала головой: - Нет. Уснули рано утром, чтобы через три часа поехать обратно в город. На следующий день я впервые пришёл в общежитие. Просидел до конца, пока не стали выгонять гостей. Я уговаривал Алесю поехать на следующий день снова к морю, но она, помня тот "комфорт", не выражала большого желания. На следующий день я получил пейджер позвонить ей, звонил утром и вечером. Договорились, что вечером зайду в гости. Я пришёл к ней достаточно поздно, в девятом часу, поскольку было много работы, готовый ехать опять к морю. Алеся не хотела. - Миленькая, моя, хорошая, поехали, я тебя очень прошу. Она посмотрела на меня слегка сердитым взглядом, вздохнула, и стала собираться.