Лев Могилев - Железный человек

- Надеюсь, не кровью?

- Нет, чернилами.

НЕД КАРТИ УМЕР

Весть о смерти Неда Карти быстро облетела его друзей и знакомых. Одни искренне печалились, другие высказывали сожаление по традиции: о мертвых не говорят плохое. Родственников у Неда не было, если не считать какого-то троюродного дяди. Да и тот жил за тридевять земель. Говорили, что профессор Траубе близко к сердцу принял безвременную кончину талантливого молодого человека, что все расходы, связанные с этим, он взял на себя.

На следующий день в квартире покойного собрались его сослуживцы по институту, знакомые и малознакомые, движимые досужим любопытством. Был и профессор Траубе. Он держался в стороне и не вступал ни с кем в разговоры. После немногих прочувствованных фраз кортеж машин тронулся к крематорию.

...Нед лежал белый и испитой. На его заострившемся лице читалась просьба: "Кончайте же скорей!

Траубе, не отрываясь, смотрел на это лицо. И было в его взгляде что-то такое, что смущало и тревожило других. Не жалость и не горе, а нечто совсем другое, непонятное. И все чувствовали, что между покойником и профессором есть какая-то связь, которую не могла разрушить даже смерть...

"Сейчас все будет кончено, - думал Траубе, - гроб бесшумно опустится и скользнет в отверстую огненную пасть крематория, и ты, Нед Карти, уйдешь в небытие. Тебя не будет, тебя уже нет. Но ты родишься вновь. Ты явишься в жизнь в другом облике. Необычный, удивительный облик... И никто не будет знать, что ты - Нед Карти. Да ты и не будешь никогда Недом. Кто знает, кем будешь ты... Даже я... Каким шагом, тяжелым или легким, быстрым или медленным, вступишь ты в жизнь... Каким путем пойдешь по ней... А будет имя тебе Гарри..."

Траубе вспомнил давно прошедшие годы. Он был молод, путешествовал по дальним краям. В памяти рисовались беспокойные просторы океана, ослепительные, словно врезанные в небо пики гор, бесконечная смена картин. Много простора, много солнца, много ветра и очень много счастья. Но большое счастье таит в себе угрозу. За ним, как за ясной далью, угадываются грозовые очертания. Траубе отгонял воспоминания, но они упрямо лезли в голову, вытесняя все. Сын Гарри... Это было много лет назад, но никогда не забыть потерю.

"Ты будешь моим сыном Гарри Траубе, - думал профессор, и я имею на это право, ибо тебе я дам новую жизнь..."

Церемония закончилась.

- Куда? - спросил шофер, когда профессор сел в машину.

- В лабораторию. Да побыстрей!

Смерть Неда Карти не была обычной смертью. Она произошла по согласию Неда. Она сулила удивительные последствия... В тот вечер, когда Нед был у Траубе, когда он поставил свою подпись на одном странном документе, было положено начало цепи событий. Мы вернемся к этому вечеру, чтобы проследить все, что свершилось. Что это было - преступление или подвиг? Жестокость или величайший гуманизм? Прихоть или неумолимая необходимость?

Подготовленный к операции, Нед ожидал профессора. Он лежал на операционном столе под огромным рефлектором: вокруг него сверкали бесчисленными деталями приборы; ассистент белой тенью скользил между ними. И во всем - что-то грозное, зловещее, неумолимое, как сама смерть.

Затем пришел профессор. Он что-то говорил Неду, но тот не слушал его. Он словно погружался в океан неопределенных мыслей, таких же неверных, неясных, неподвижных, как волны, таких же темных, как глубины. Для них не требовалось умственного усилия. Ведь все решено. Они текли сами собой, как вода, они рождались и умирали.

- Карти... - долетел откуда-то голос профессора. - Карти, вы меня слышите?

Нед не отвечал. Ему не хотелось совершать ни малейшего усилия, даже произнести "да".

Перед глазами в белой руке блеснул маленький флакончик.

- Вдохните. Так, глубже, еще глубже!

Голос растворился в плотной тишине, которая сомкнулась вокруг. И вместе с ней пришел мрак, пронизанный искрами. А потом искры погасли.

Профессор работал виртуозно. Послушно расступались ткани. Они жили, в них струилась кровь, но ни одна капля ее не выступила на поверхности. Вот она, сонная артерия. Легкая волна пульсации пробегает по ней. Это одна из великих магистралей жизни.

А профессор делает свое дело. Нельзя терять ни одной минуты, ни одной секунды, ибо они решают все. Ошибись - и ты совершишь убийство, самое простое и самое гнусное, хотя бы уже потому, что обычно убийца не обещает жертве сохранить жизнь.

Сложная сеть сосудов отпрепарирована. Наложены пинцеты Пиана. Тело осторожно повернуто на бок и фиксировано на столе. Ловко сделаны надрезы, и в сосуды введены канюли, соединенные трубками с автожектором. Прибор включен. Профессор переводит дух. Он устал, но отдыхать нельзя.

В руке Траубе одно из совершеннейших изобретений в области хирургии - ультразвуковой манипулятор. Великолепный инструмент сделал доступным проникновение в самые интимные уголки человеческого тела, сделал возможным такие операции, о которых могли лишь мечтать. По сравнению с ним скальпель покажется грубым, тупым кухонным ножом, куском железа, разрывающим тончайший шелк живой ткани. Манипулятор закреплен на тонком подвижном штативе. Он подводится к оперируемому участку на такое расстояние, какое необходимо хирургу, он подчиняется малейшим движениям, самой воле хирурга, он позволяет регулировать глубину разреза с точностью до микрона. Закрепленная на сложном штативе блестящая маленькая лопаточка легко скользит по операционному полю, и все глубже расступается ткань.

Кожа опущена на лицо оперируемого. Кажется, что профессор играючи производит круговой разрез черепа. Но это только кажется... Капли пота бисером блестят у него на лбу, на висках вздулись синие вены. Напряжение огромно. Поистине великий труд.

Осторожно приподнимает профессор крышу черепа, и глазам открывается бледно-розовая, пронизанная тончайшей сетью кровеносных сосудов извилистая поверхность мозга. Нежные оболочки одевают ее. Под ними сам мозг - великое и все еще не познанное творение природы, вместилище миров, колыбель чувств, лоно идей В небольшом нежном куске материи заключено огромное. В миллиардах маленьких клеточек замыкаются цепи великих явлений природы. Кто проследит эти скрытые пути? Кто предопределит их?

Внимательно осматривает профессор поверхность мозга. Ему предстоит труднейшая часть работы. Вновь тихо гудит манипулятор. Путь опасен, рядом пропасть, смерть Профессор и ассистент, кажется, изнемогли от напряжения.

Аккуратно удален небольшой кусочек затылочной кости. Медленно поворачиваются операционный стол и держатели, фиксирующие голову. Обнажена стволовая часть мозга, продолговатый мозг. Здесь, в этом маленьком участке - средоточие важнейших жизненных центров. Укол иглой - и все кончено. Здесь проходят магистральные нервные пути организма.