Кристина Каримова - Твари божии, или Каждому по вере его

«Вот бы в церковный хор!..»

Отец Алексей торопливо, сбивая с травы капли росы и оступаясь, спустился к озеру, вгляделся в клубящуюся дымку, выискивая невидимую певунью. На мостках едва проглядывался силуэт. «Она, больше некому!»

Осторожно, боясь потревожить, отец Алексей ступил на дощатый помост. Кроме льющейся песни, вокруг не было слышно ни звука: молчал застывший лес, безмолвствовали птицы, беззвучно стлалось над водой марево тумана. И рассвет, будто желая лучше слышать, ширился, разметывая по небу невесомые розовые крылья…

Песня смолкла. Еще несколько мгновений плыли над водой последние звуки. А когда стихли и они, мир шевельнулся. Ветерок качнул прибрежную траву, пробежала рябь по воде, пискнула в кустах зарянка. Отмер и заслушавшийся отец Алексей.

– Как вы поете!.. – выдохнул он.

Девушка резко обернулась. Обрывки тумана вспугнутыми птицами метнулись прочь, открывая нежное лицо, лебединый изгиб шеи, тяжелые полукружия налитых грудей. «Да она же… нагая!» Ладони отца Алексея вмиг покрылись потом, схваченный воздух колом встал в горле, а он, застигнутый врасплох, понял, что стремительно краснеет.

«Сказать!.. Пояснить!..» Он не успел ни того ни другого: девушка, взметнув фонтан брызг, рухнула в воду. Мелькнула узкая талия, а за ней… хвост! Чешуйчатый рыбий хвост!!!

Потрясенный отец Алексей, не веря глазам своим, метнулся к краю мостков и увидел в темной глубине неясную луну девичьего лица. Глаза нечеловеческого фиалкового цвета, то видные, то скрываемые паутиной разметавшихся волос, странно глядели из-под воды.

«Потонула?!»

Будто услышав, дева шевельнула руками, потянулась кверху. Вода разошлась, выпуская ее. Сосульки волос, облегая голову, плечи, темными потоками потянулись на бесстыдно выступившую грудь. Широкий хвост – не помнилось! – с размахом хлопнул по воде, и на отца Алексея обрушился водопад брызг.

– Изыди, сатана!.. – вскрикнул он, мокрый с головы до пят, и истово осенил нечестивицу широким крестом.

Та мгновенно ушла под воду.

– Ага! – возрадовался отец Алексей. Но сделать что-либо еще не успел: русалка всплыла снова. И не одна – рядом появилась новая! А за ней – еще одна! Еще! И еще!

Ошеломленный отец Алексей отшатнулся к спасительному берегу. Каблук сапога прямиком встал на длинный подол, и священник, неуклюже взмахнул руками и полетел на мостки.

Он сильно приложился хребтом и окрестностями, но презрев боль, тут же вскочил. Рванул нательный крест – пугнуть окружившую его бесовскую ораву, но опять не успел: русалки разом взмахнули хвостами, вода вздыбилась стеной и всей массой пала вниз.

Шибануло сильно. Отец Алексей упал на колени и, испугавшись, что поток снесет его в озеро, прямо так, на четвереньках, пополз к берегу. Мокрая ряса путалась в ногах, цеплялась за шершавый настил мостков, вода заливала нос и рот, а русалки, не останавливаясь, все гнали и гнали волну, решительно выдворяя из своих владений непрошеного гостя.

Пока отец Алексей, истекая ручьями, взбирался по тропинке к своему домику, душа его кипела от негодования. «Ну я вас!.. Ну я вам!..» – бормотал он, топая хлюпающими сапогами. Из головы никак не шло унизительное переползание по настилу с непотребно задранной выше колена рясой с торчащим из-под нее подрясником и стая гонящих его русалок.

Так вот, оказывается, каких «девонек озерных» подкармливала встреченная давеча баба Стеша! «Подношение оставить. В вечеру, как водится…» – помнится, сказала она. Как водится? Так, верно, еду этим бесовским порождениям носит не она одна? Немудрено, что эти водные чудища вьются вокруг помоста! Вот оно – отсутствие храма! Сразу ведет ко всяким непотребствам!

Вспомнились вдруг клочья разлетающегося тумана, нечеловеческие глаза фиалковой, тяжелая грудь над тонким станом… Тьфу, пакость!

Добравшись до дома, отец Алексей наскоро посрывал мокрую одежду, натянул первое, что попалось под руку, и решительным шагом отправился на поиски председателя. Безуспешно пробегав по селению около часа, он так-таки выловил главу поселения около распахнутых дверей коровника.

Председатель, высокий мужчина с суровым лицом и большими, словно лопаты, ладонями, выслушал взволнованную просьбу настоятеля, покусывая губу. Помолчал, глядя исподлобья, поиграл желваками. И наконец решительно отрезал:

– Не обессудьте, батюшка, а запрещать я ничего не буду. И отцы наши так делали, и деды. Говорили: на удачу. Так что коли хотят люди их кормить – пусть кормят.

В воздухе ядрено витал намертво въевшийся в дерево запах коровьей жизни, причудливо перемешанный с густым ароматом цветущей у входа сирени. Изнутри длинного пустого помещения, обитателей которого то ли выгнали попастись, то ли перевели на новое место, доносились звуки плотницкой работы: визг пилы и глухие удары топора.

– Суеверия это! – воззвал отец Алексей. – От Лукавого!..

– А хоть от самого лешего, – невозмутимо сообщил председатель. – Главное, чтоб колхозу без вреда. А тут и польза есть: плывуньи эти пруд в порядке содержат – нам забот меньше.

– А как же нравственность? – Отец Алексей попытался зайти с другого бока. – Они ведь без одежи!..

– Так в воде же, – равнодушно пожал плечами председатель. – Кто их видит?

– А если не в воде?!

– А-а-а, во-о-он оно что, – протянул председатель и прозорливо глянул на отца Алексея. – Ну так это редко бывает, чтобы они на помост выбирались. А уж если выйдут, – лучше не глазеть. Не любят они этого. Хотя, – председатель вдруг ухмыльнулся. – Как мужик, батюшка, я вас понимаю: хороши они, заразы, трудно удержаться.

– Что?! Я?! Да чтобы я за девками?.. – задохнулся от возмущения отец Алексей, когда до него дошла суть председательских предположений. – Я духовное лицо! Я обет давал!..

– Ладно, ладно… – председатель махнул заскорузлой ладонью. – Вы человек еще не старый, не мое дело – как вы со своим обетом справляетесь. Да только поимейте в виду, людям я ничего запрещать не буду. Ах ты, песий сын! – гаркнул он вдруг без перехода, адресуя восклицание во тьму коровника, где уже несколько минут стояла подозрительная тишина. – Васька! А ну не смей перекуры устраивать – к вечеру доделать надо!

И, забыв про кипящего праведным гневом отца Алексея, тяжело топая сапогами, рванул в коровник – ловить нерадивого работника.

Вернувшись домой, отец Алексей долго кружил по тесной комнатушке. Вспоминалась то председательская ухмылка, то понимание в глазах. Как он смел такое подумать? Как дерзнул?! Не-е-ет! Не живать бесовским порождениям рядом с церковью! Что увидит его приход, выходя после службы? Голых вертящихся в воде девок? Надо что-то делать!