Наталья Караванова - Якорь

Куратор обрадовался, пояснил:

— Она не завершила трансформацию. Так что вряд ли сможет ответить на ваши вопросы…

Тот поморщился:

— Зачем вы их до сих пор штампуете? И так в городе, куда ни плюнь, везде это…

— Наука не стоит на месте. Ничего, вот увидите, скоро все изменится!

Пятьдесят лет назад на Флоре случилась эпидемия, выкосившая треть населения планеты. Из переживших болезнь тридцать процентов или около того стали бесплодны. Тогда технология пен-рит трансформации казалась панацеей. Ведь у трансформов рождаются нормальные, здоровые дети. Сначала, правда, ставка была сделана на клонирование. Но либо купленное оборудование оказалось дефектным, либо спешка повлияла на результат. Эксперимент не удался. А пен-рит трансформация — куда надежней, и как оказалось, проще технически. Но прошло много лет. Сейчас… сейчас все иначе.

Демографическая картина приближается к тому, что было перед эпидемией. Кажется, программа пен-рит находится на грани свертывания. Но пока она еще не закрыта.

Вернулись споки, как и следовало ожидать, ни с чем.

Недолго посовещались, их старший вышел с кем-то на связь. Я поняла из контекста, что они отправляются прочесывать этот участок леса.

Наконец, мы остались наедине с Гилоисом. Он виновато пожал плечами, потер лысеющую макушку и ответил на мой незаданный вопрос:

— Тут, недалеко, убили пресс-секретаря министра финансов. При каких-то темных обстоятельствах. Споки землю роют, на них контора давит. Вообще, обстановка какая-то неспокойная… может, тебя в город забрать?

— Заберите.

Гилоис качнул большой головой:

— Пожалуй, нет. Слишком далеко от лаборатории.

Где лаборатория, я не знаю. Очнулась уже здесь, в этом поселке.

Куратор еще час посидел, взял пробу крови, поспрашивал о самочувствии и удалился.

Я осталась на кухне. Это самое уютное место в доме. И здесь лучше всего слышно, как стучат о подоконник капли.

В те часы я ненавидела всех и все. Вот только период, когда битая посуда и расколотый об пол бытовые приборы приносили облегчение, прошел еще в прошлом году. Жду. Чего — сама не знаю. И с каждым днем все трудней принять решение. Прав Гилоис — малодушная дура я и есть…

Просидела до сумерек, прокуривая обновленные легкие. Жаль, спиртного нет. Куратор пресекает любые попытки обзавестись чем-нибудь алкогольным. Раньше я плевала на это с высокого забора. Раньше, когда могла позволить себе поездку в город. Теперь такая поездка кажется героическим поступком.

Когда в дверь позвонили, я решила, что это сосед. Он любит вечерком зайти, поговорить о чем-нибудь важном. О том, что дождь — это плохо, например. Самое большее, на что я могу рассчитывать — рекламщики. Но и они появляются здесь раз в полгода. И в этом полугодии уже были…

После третьего звонка все же дотянулась до костылей, поползла вниз.

Не глядя, открыла, пожалела.

За дверью стоял побирушка в рванье. При нем — девочка лет семи, тоже одетая кое-как.

Урод, мог бы пойти работать, или в распределительный центр, так ведь нет. Я думала, таких на этой планете уже извели, как класс. Все же индустриальный мир, хоть и с проблемами.

— Я милостыню не подаю, — буркнула и закрыла дверь. Почти. Потому что из-за двери услышала девочкин голос:

— Пошли отсюда! Здесь нет людей…

Ну, что же. И вправду — нет.

Я все же сползала на кухню, забрала из хлебницы буханку, понесла попрошайкам. А что было делать?

Но когда открыла дверь, мизансцена поменялась. Бродяга лежал в глубоком обмороке на ступеньках, девчушка хлопотала рядом.

Еще не хватало, подумала я. Сосед может увидеть и донести. А потом доказывай давешним спокам, что я не верблюд. Дураку ясно, что эта парочка имеет отношение к их сегодняшнему появлению в моем доме. Можно, конечно, вынести как-то тяжелое тело на улицу, на попечение блеклой осени. Но я не в том состоянии, чтобы проделывать такие физические упражнения. Оставалось одно. Затащить непрошенного гостя в квартиру.

…Как выяснилось в процессе, бродяга не притворялся…

— Он три дня не ел, — всхлипнула девочка, когда мы с ней втащили и погрузили моего непрошенного гостя на диван в гостиной. — У него бутерброд был, он мне отдал.

Откуда они такие взялись, не знаю. Тогда не знала. Планета Флора, на которой я волею Димыча и Судьбы оказалась, это вполне цивилизованный мир, по стандартам Солнечной, конечно, отсталый, но все-таки нет тут совсем уж нищих людей. Бывают и социальные пособия, и специальные приюты, и распределители, где можно найти себе пусть тяжелую и грязную, но оплачиваемую работу. А эти двое мне на шею вывалились как из дурного анекдота, как из сказки. А может, всего-навсего, не с кем было поговорить, и осень подкинула мне вымоленного «хоть кого-то».

Девочка, едва заполучив кусок хлеба и стакан кефира, забилась в угол комнаты и принялась тихонько жевать. Я решила ее до времени не беспокоить. Бродяга на поверку оказался молодым человеком, может, постарше меня, а может и мой ровесник. Только осунувшийся, откровенно грязный, и, повторюсь, в обмороке.

Да, мне хотелось выдворить их, как только парень придет в себя. Но я решила: спасать, так спасать. Может, зачтется мне потом, на худосочных здешних небесах. Хотя, говорят, на этой планете потусторонние силы обитают где-то под землей.

Так даже лучше.

Мой космос, тот, что моя память, к здешней обители богов отношения не имеет. И значит, скоро снова продолжится наш бесконечный спор о праве быть рядом. Спор, похоже, окончательно мной проигранный.

Девочка, перекусив, заснула. Ее спутник долго не желал приходить в себя, а когда все же очнулся и выглянул в окно, увидел там тьму зарождающейся ночи.

— Нам надо уходить, — сообщил он мне хрипло, видимо, горло у него было то ли надсажено, то ли простужено.

На стандартном космическом он говорил почти без провинциального акцента, который обычно свойственен жителям периферии.

— Куда? — переспросила я с максимальной иронией, на какую была способна.

— Я благодарю вас за Ючи, она хоть немного отдохнула. И за себя. Но идти нам действительно надо.

Значит, девочку зовут Ючи. Красиво. Здесь вообще красивые имена.

— Куда вы торопитесь?

Он помолчал, словно собираясь с мыслями, с трудом принял вертикальное положение, но тут же закашлялся, снова упал на спинку дивана. Обморок. Куда уж ему куда-то идти…

— Нас ищут. Вам стоит об этом знать. Я не думаю, что…

— Вы и вправду не думаете. Совсем, — осадила я ущербного на голову гостя. — Тьмища такая на улице. Отсюда выбраться можно только флаером. Вокруг леса километров на двадцать. Если сейчас уйдете, вообще можете завтра не выйти к жилью!