Грег Иган - Демон подземелья

Этажи с двадцатого по двадцать шестой заняты служебными помещениями фармацевтических фирм и предприятий, производящих медицинские инструменты. Они платят впятеро по сравнению с обычной арендой, лишь бы только находиться в этом гнусном здании. Разумеется, их затраты быстро оправдывают себя, потому что по этому же адресу находится всемирно известная группа исследователей, которая разработала и запатентовала контактные биолюминесцентные линзы (...«включаемые ничтожно малыми изменениями гормонального состава увлажняющих глаза слез, линзы Регарфран (марка запатентована) сияют неуловимой аурой, позволяющей им мгновенно менять цвет, идеально отражая любые нюансы настроения того, кто их носит...»). Кроме того, они обошли американцев, швейцарцев и японцев в коммерциализации первой контрацептивной посткоитальной сигареты, эффективной на 100%, а затем, превзойдя все свои предыдущие достижения в биотехнологии применительно к товарам массового потребления, смогли разработать специальную жевательную резинку, окрашивающую в красный цвет зубы у индивидов с вирусом СПИД'а в крови («Угостите пластинкой нашей жвачки того, кого вы любите»).

На этажах с двадцать седьмого по тридцать первый размещаются библиотеки, конференц-залы, тихие холлы, где ученые могут спокойно отдохнуть, слушая негромкое гудение кондиционеров, звуки своего дыхания или пальцы, перебирающие клавиши рояля в соседнем помещении. Это царство чистой абстракции: никаких приборов или чашек Петри с культурами; и, конечно, никаких следов созданий, подобных мне.

Этажи с тридцать второго по сорок первый: внизу администрация и маркетинг, на самом верху — копия типичного венского кафе, вращающегося со скоростью один полный оборот за десять минут. Здесь же находится платный телескоп (брось монетку и смотри), с помощью которого посетители могут следить (и нередко делают это) за проститутками в леопардовых нарядах, оккупировавших улицы поблизости от Кинг Кросс.

Наверное, я порядком надоел вам, постепенно затягивая все выше и выше, все дальше и дальше от шума уличного движения, от вони гниющих отбросов, от битого стекла, использованных одноразовых шприцев и удушливого запаха мочи. Здание, которое я только что описывал, вздымается к солнечному свету, к голубым небесам ваших мечтаний, достигая в конце концов чистого (почти) воздуха. Но, может быть, вы догадываетесь, что в нарисованной мной картине есть кое что иное? Например, не допускаете ли вы, что у этого здания есть подвальные этажи?

Действительно, под торговым уровнем находится пять этажей исследовательских лабораторий. Можно подумать, что ученые здесь действительно работают увлеченно и самозабвенно, так как их лица на каждом шагу излучают всем встречным одно и то же послание: «Я специалист высочайшей квалификации, я крайне занят, у меня сейчас в стадии инкубации (концентрации, центрифугирования, в реакционной колонне, на замораживании) находится нечто исключительно важное, и я должен лично проверить результаты ровно через три минуты и тридцать пять секунд. Точнее, уже через двадцать пять секунд».

Здесь выполняются все виды лабораторных исследований: поточная цитометрия, масс-спектрометрия, рентгеновская кристаллография. Хроматография в жидкой фазе с высоким разрешением. Ядерный магнитный резонанс. И многое, многое другое. Гены здесь описываются, комбинируются, клонируются, протеины синтезируются и очищаются. Настоящий гудящий улей. Но что поддерживает эту деятельность, что создает необходимое для нее напряжение? Немного терпения. Мы уже недалеко.

Ниже — этаж с холодильными и морозильными камерами.

Еще ниже — складские помещения, где хранится неимоверное количество оборудования и химреактивов.

На предпоследнем уровне размещены ЭВМ. Их четыре, каждая величиной со слона. Если взглянуть на них со стороны, нельзя не признать, что этим устройствам свойственно определенное чувство собственного достоинства. Но при взгляде изнутри становится очевидно, что это просто марионетки с фрагментированной личностью, патетически устремляющиеся одновременно в тысячи разных направлений, так как они подчиняются импульсам, исходящим от сотен находящихся, там, наверху, хозяев. Те нетерпеливо дергают своих рабов, изводят их во просами и проклинают, как жалких лжецов если только высказанная ими истина оказывается или слишком отвратительной, или слишком прекрасной, чтобы ее можно было принять.

И вот, наконец, мы в самом низу. Здесь размещается виварий. Здесь ваша конечная остановка, мои дорогие. Именно здесь вы найдете меня, трепетно ждущего своего избавителя.

Выйдя из лифта, идите прямо. При достаточной внимательности вы вскоре обнаружите справа от себя ножной выключатель: с его помощью отключается сигнал тревоги, который был установлен после первого налета Борцов за Освобождение Подопытных Животных. Дальше — поворот налево, потом направо, снова налево, направо, еще раз направо (я никогда не смогу понять вашу страсть к созданию лабиринтов). Наконец, вы увидите перед собой несколько больших оранжевых клеток. Не обращайте внимание на верещанье испуганных кроликов, которым очень хочется спастись бегством. А вот зверюшка из клетки Д-246 не убежит, даже если вы оставите дверцу его клетки открытой хоть на год.

Массивное основание клетки сделано из непрозрачного пластика, поэтому разглядеть содержимое можно лишь через верхнюю часть, затянутую проволочной сеткой. Так как мой хозяин всегда лежит на полу, то вам, чтобы увидеть его, придется приподняться на носках. Даже в таком положении смотреть вам будет неудобно, а поэтому осознание увиденного займет у вас некоторое время. Кочан салата-латука, обесцветившийся и подгнивший от старости? Абсурд! Какое животное стало бы лежать на месте с разлагающейся у нее на голове пищей? Разве допустил бы смотритель такой беспорядок? И все же эта отвратительная масса каким-то образом пристроена именно на ...

Вам уже стало нехорошо? Нет? Вы хотите сказать, что еще ни о чем не догадались, бараньи лбы? Ну и дубовые же у вас черепа! Поскольку у меня черепа нет вообще, то я вполне могу позволить себе обругать вас таким образом. Ведь я — это опухоль мозга, мои дорогие, опухоль размером с ваш мозг (и в тысячу раз умнее, если судить по тому, что я уже узнал). Представьте меня, прошу вас, представьте во всей моей величественной наготе! Даже в пропитанных испариной снах самого безумного нейрохирурга нельзя увидеть сразу столько серого вещества, еще сочащегося кровью, оживленного могуществом мысли и выставленного напоказ в мертвенном свете флуоресцентных трубок! Давайте же, друзья! Не стоит сопротивляться чувствам, которые я вызываю! Доверьтесь своим инстинктам: ваше тело способно само судить об этом. (Не отдавайте только свой завтрак, мои нерешительные убийцы. Вы не знаете еще и половины того, с чем вам придется иметь дело, а безрезультатный позыв к рвоте — это так обидно.)