Говард Лавкрафт - Герберт Уэст, реаниматор

На импровизированном хирургическом столе при мощном свете лампы нашему взору предстал крепкий широкоплечий молодой человек, явно плебейского происхождения. На его застывшем лице не было даже намека на какой-либо интеллект. Типичное здоровое животное без видимых отклонений и, возможно, с самой простой и здоровой физиологией. Сейчас, с закрытыми глазами, он казался спящим, но осмотр, проведенный моим другом, не оставлял сомнений в его смерти.

У нас было, наконец, то, о чем Уэст мечтал все это время: мертвое тело, в которое предстояло впрыснуть раствор, приготовленный в соответствии с его теорией.

Наши нервы были напряжены до предела. Мы сознавали, что у нас было очень мало шансов на полный успех и, конечно, боялись неожиданностей, которые могли возникнуть в случае удачи и были непредсказуемы. У нас появилось беспокойство относительно умственного состояния существа и его возможных действий, так как в момент смерти могли быть повреждены несколько очень чувствительных клеток мозга. Лично у меня представление о "душе" в ее традиционном понимании находило определенный отклик, и я испытывал волнение при мысли, что кто-то вернувшийся с того света раскроет мне его секреты.

Я спрашивал себя, что мог видеть этот отлетевший в иной мир молодой человек, витая в недоступных для нас сферах, и что он сможет нам рассказать, если вернуть его к жизни. К счастью, эти вопросы не занимали меня слишком долго, так как я в основном разделял материализм моего друга. Он был спокойнее меня, хотя именно он вводил в вену на руке трупа большое количество приготовленной им жидкости. Затем он сразу же наложил шов.

Ожидание становилось тягостным, но Уэст не сдавался. Время от времени он брал в руки стетоскоп и констатировал отсутствие малейшего проявления жизни. По прошествии трех четвертей часа, разочарованный, он заявил, что ошибся в расчетах, но решил все же извлечь пользу из предоставившегося случая попробовать изменить формулу раствора, прежде чем мы избавимся от трупа. После обеда мы вырыли в погребе могилу, а закопать труп решили на рассвете. Следовало соблюдать все меры предосторожности, учитывая, что труп вскоре начнет разлагаться.

Выключив свет и оставив таким образом нашего молчаливого гостя в темноте на столе в операционной, мы занялись приготовлением нового раствора. Уэст составлял его с почти фанатической тщательностью.

Неожиданно произошло нечто ужасное.

Я как раз наливал жидкость в пробирку, а Уэст склонился над спиртовкой, заменявшей ему при отсутствии газа в доме горелку Бансона, когда из темной комнаты, которую мы покинули, раздались дьявольские крики, - ничего подобного мы не слышали за всю свою жизнь. Даже хаос ада, наполненный жуткими криками агонизирующих грешников, не был бы ужаснее, чем эта непостижимая какофония, вобравшая в себя величайшее отчаяние и сверхъестественный страх живого существа. Это был нечеловеческий крик - ни один человек не в силах был издать подобные звуки - и, забыв о нашей работе, мы бросились к окну как звери, попавшие в ловушку, опрокидывая пробирки и реторты, и исчезли во мраке ночи.

Обезумев от ужаса, мы мчались к городу и только достигнув предместий, смогли, наконец, взять себя в руки, чтобы придать себе вид гуляк, возвращающихся с ночной попойки. Мы проскользнули в комнату Уэста, где шепотом проговорили до самого рассвета. У нас было время, чтобы немного успокоиться, тщательно взвесить и обсудить все происшедшее. Наконец, когда совсем рассвело, мы уснули и уже не попали в тот день на занятия. Но вечером две заметки в газете, никак не связанные между собой, опять не дали нам уснуть. Старый заброшенный дом в Чепмене был сожжен дотла. Скорее всего это произошло из-за опрокинутой нами спиртовки. Вторая новость: кто-то пытался раскопать свежую могилу на городском кладбище. Земля, казалось, была взрыхлена ногтями без применения какого-либо инструмента. Нам это было непонятно. Мы прекрасно помнили, что тщательно разровняли землю и не оставили никаких следов.

В течение семнадцати лет после этого Уэст часто оглядывался через плечо, заявляя, что он слышит шаги у себя за спиной. И вот недавно он исчез.

Глава 2

Демон чумы

Я никогда не забуду то ужасное лето шестнадцать лет назад, когда, словно демон, покинувший дебри Эбиса, Аркан посетила эпидемия тифа. Это была какая-то сатанинская напасть. Все думали, что ее принесли летучие мыши на своих перепончатых крыльях, скопище которых многие видели над кладбищем Крист Чеч.

Но для меня это время было отмечено другим страхом, овладевшим мною. Тогда я ничего не понимал. Это теперь я многое знаю и связываю те ужасные события с исчезновением. Уэста. Мы учились вместе с ним на медицинском факультете университета. Благодаря своим зловещим экспериментам мой друг приобрел определенную известность.

После многочисленных лабораторных убийств подопытных животных его странные исследования были прерваны по приказу нашего декана. Но Уэст все же продолжал секретные работы в своей лаборатории. Однажды, тот ужасный день я не могу забыть до сих пор, мы вытащили из могилы на городском кладбище труп и перенесли его на одну заброшенную ферму, что за Мидоу Хил. Я был вместе с ним и видел, как он ввел в вену на руке неподвижного тела эликсир, который, как он надеялся, восстановит в какой-то степени химические и физические процессы жизнедеятельности. Все это закончилось самым ужасным образом, словно в кошмарном бреду. Мало-помалу нервы наши успокоились, но в дальнейшем Уэст никак не мог избавиться от чувства, что кто-то преследует его и заманивает в ловушку.

Пожар помешал нам захоронить оставленный на ферме труп. Мы хотели бы быть уверенными, что он находится в земле, однако у нас этой уверенности не было. После того опыта Уэст на некоторое время прервал свои исследования.

Но мысль продолжить эксперимент не оставляла его. Вскоре он опять начал докучать преподавателям университета, настаивая, чтобы ему разрешили продолжить работу, пользоваться анатомической лабораторией и подопытным материалом. Его требования не были удовлетворены. Декан Хэлси оказался несгибаем и другие преподаватели поддержали его.

В теории оживления Уэста они не видели ничего, кроме пустых бредней экзальтированного молодого человека. Несмотря на хрупкий силуэт, светлые волосы, голубые глаза за стеклами очков и тихий голос - таков внешний вид Уэста, у меня не оставалось сомнений в его холодном и твердом мышлении. Я видел его таким, какой он есть, и это вызывало страх.

***

А сейчас случилось это происшествие в Сефтоне... В конце последнего курса между ним и д-ром Хэлси произошла довольно громкая ссора, которая принесла вреда больше Уэсту, чем декану. Мой друг рассчитывал на поддержку университета в своей очень важной работе, для которой здесь существовали такие великолепные возможности. Он не мог понять, почему старые преподаватели, связанные традициями, но признавали его результатов, полученных в опытах над животными, и упорно отрицали всякую возможность оживления организма. Все это вызывало у Уэста чувства неуважения к ним и даже презрения.