Яна Дубинянская - Проклятие графов Собоських

- Янек...

Нагибаю его большую лохматую голову без шапки. Легонько-легонько целую холодные мягкие губы.

Отступаю на шаг и вижу его широко раскрытые глаза.

Как у испуганной собаки.

* * *

В первый день после каникул он издали кивнул мне и закрутился в галдящей толпе друзей и подружек. Потом сел на другом конце аудитории и досадливо махнул рукой, когда я показала из-под стола расчерченный для игры лист бумаги.

Я подумала, что он, может быть, и прав. Хотя бы в начале семестра надо немного поучиться в полную силу, ни на что не отвлекаясь. Он сидел, как всегда, впереди, сосредоточенно склонившись над конспектом. Ссутуленная спина, волнистые волосы и краешек щеки.

Янек. Мой Янек...

После занятий он ушел, все так же окруженный толпой, сквозь которую трудно было бы пробиться. Что-то говорил, смеялся, размахивал руками. Но ведь он должен подойти ко мне! Мы должны вдвоем, только вдвоем отправиться гулять по зимнему парку...

Завтра.

Я была влюблена, поэтому говорила себе "завтра" довольно долго.

Потом я начала крутиться в компании золотой молодежи, кучковавшейся вокруг Собоського, смеяться глупым шуткам и ходить на пиво после лекций. Мы с Янеком были рядом, участвовали в общей болтовне, но по-настоящему не перекинулись ни единым словом. Однажды он, жестикулируя, больно задел мой подбородок; мельком извинился и продолжал рассказывать какую-то хохму.

Я пыталась встретить его по дороге в университет - одного. Как-то раз у меня получилось. Янек смутился, пробормотал приветствие, ускорил шаги и быстро - я ничего не успела сказать! - добрался до спасительной компании.

Даже сесть рядом с ним на лекции было непросто - охотницы за графским маетком заранее бронировали места. Однажды я все-таки поставила перед занятиями свою сумку рядом с его дипломатом... но к началу пары Янек почему-то сидел совсем на другом месте, едва ли не в последнем ряду.

В парке начинал таять снег.

* * *

- Ян, нам надо поговорить.

- Пошли, Агнешка, ребята ждут.

- Нам надо поговорить.

- Ну что ты заладила! О чем? Пошли!

- Я люблю тебя!

Остановился.

- Хорошо, давай поговорим.

- Почему ты от меня бегаешь, Янек?

- Я?! Это ты за мной бегаешь! Приходится другой дорогой в универ ходить. Что я тебе сделал? И на парах смотришь все время своими глазищами...

- Я люблю тебя... я думала...

- Но почему? С чего это вдруг? У нас ведь ничего не было!..

- Ничего?..

Не плакать. Не плакать!!!

- Агнешка... Я просто не хотел, чтобы... Хорошо, я тебе скажу; но это страшная семейная тайна, и если ты...

- Причем здесь семейная тайна, Янек?..

- Клянись, что сохранишь ее.

- Клянусь...

- Я не могу позволить себе любить женщину. Не только тебя - вообще никого. Существует древнее проклятие графов Собоських... нет, я не могу тебе сказать. Прости, Агнешка. До свиданья.

2.

- Это пан граф Собоський, - важно сказал хозяин гостиницы. Мол, видали, какие люди у нас останавливаются?

- Вижу, - улыбнулась я. - У меня как раз к нему пару слов. Вы позволите?

И сбросила прямо ему в руки мокрую шубу.

У Янека еще в университете было плохое зрение - потому, собственно, он и сидел все время впереди. И до сих пор, похоже, стеснялся носить очки.

А может, я просто сильно изменилась.

- Привет, - сказала я, подойдя вплотную. - Ты здесь один или с семьей?

- Один, - ответил он ошарашенно.

- Какой у тебя номер? Люкс? С диваном?

Собоський пришибленно кивнул, все еще не узнавая меня. Он отпустил небольшую бороду, беспорядочно вившуюся по младенчески-гладким щекам.

- Будь добр, скажи хозяину, что я приехала к тебе.

- Агнешка?..

Хозяин гостиницы освободился, наконец, от многокилограммовой гири моей шубы и подсеменил к нам. Я развернулась к нему: надо было брать инициативу в свои руки, пока Янек все не испортил.

- Прошу пана, я думала, что разминулась со своим другом графом Собоським, но, к счастью, этого не произошло. Я останавливаюсь в его номере. С доплатой, разумеется...

- Разумеется, - повторил Янек.

Хозяин постреливал на нас маслеными глазками и явно прокручивал в голове адаптацию этой истории для приятелей. Мужа она тут ждать собиралась, как же! В одном номере с паном графом...

Кстати, пускай поразмыслит, с кого из нас требовать "доплату". А там и Влодко приедет.

Я ступила на лестницу и протянула Янеку руку.

- Пошли.

* * *

- ... и наконец-то вырвались вдвоем в отпуск. А в последний момент его аспиранту поставили на сегодня предварительное обсуждение диссертации. Научный руководитель обязан присутствовать... Мы решили не менять оба билета, и я полетела сегодня, а муж...

Графу Собоському, конечно, не понять, почему это мы не стали менять два билета на самолет, спохватилась я. С его точки зрения - чистое жлобство. И, между прочим, она не лишена оснований.

- Влодзимеж вообще очень хозяйственный.

В номере Янека была широкая, почти двухспальная кровать и маленький диванчик, на котором я надеялась поместиться, поджав ноги. Еще был черно-белый телевизор и букетик сухих цветов на журнальном столике, похожий на пучок сена, который уже попробовала корова. В общем, довольно убого.

- А ты? Что ты делаешь в этой дыре?

Он встал и принялся расхаживать по номеру - от дивана до кровати и назад -опасно размахивая руками, как и в студенческие времена. Заговорил; слушать его было забавно.

- Видишь ли, Агнешка, в жизни человека наступает момент, когда ему хочется познать самого себя, понять, зачем он живет. И тогда появляется потребность порвать с привычным окружением, избавиться от условностей, продиктованных высоким положением и деньгами. Я отправился путешествовать, и не как богатый турист, а как обычный человек, стремящийся изнутри увидеть жизнь своего народа...

- Ты женат? - перебила я не особенно вежливо.

Янек задел вазочку с букетом, и она покатилась по полу, усеивая ковер сеном. Слава Богу, не разбилась, вздохнула я.

- Нет, - буркнул он куда-то в занавеску.

- А девушка у тебя... - я осеклась.

Собоський медленно обернулся. На его бархатистых щеках одно за другим выступали неровные багровые пятна. Пухлые губы по-детски подрагивали среди завитков бороды. В считанные секунды я нарисовала в воображении душераздирающую историю с трагнческой гибелью невесты Янека накануне свадьбы. У человека такое горе - а тут я со своими бестактными вопросами... идиотка!

- Нет и никогда не было, - сквозь зубы пробормотал он. - И пожалуйста, Агнешка, не будем больше об этом.

Но я не удержалась - потому что меня вдруг осенило:

- Проклятие графов Собоських?..

* * *

Когда он вышел из душа, я уже лежала на диванчике, скорчившись в позе эмбриона и по шею закутавшись в покрывало. Янек был в роскошном махровом халате морскими разводами; на открытой груди вились редкие волоски. Покосившись на меня, он поплотнее запахнулся, прошел к кровати, откинул одеяло. Потом вернулся к дверям, выключил свет, в темноте опрокинул, кажется, журнальный столик и кое-как добрался до постели.