Иван Наумов - Мальчик с саблей (сборник)

– Да, – отозвался Седых. – Чуть не цепанули. Ну, где там наш землемер? Медвежья болезнь замучила?

– Клевцов! – протяжно крикнул Лось. И добавил поручику: – Ты не трогай его. Он свою дозу уже давно перебрал.

Сосны шелестели кронами, яростное весеннее солнце молча скалилось аккурат над уходящей вдаль насыпью.

– Ну и куда он запропастился? – Седых недовольно перевесил ноги через борт дрезины. – Пойду потороплю.

У Лося тем временем в руках ожила нуклидка. Слабенький сигнал по гамме. Обходчик включил лазерную указку и постепенно сузил обзор до минимума. Стараясь не потерять отмеченное место – как раз в стыке, где колпак примыкает к борту, – расстегнул нагрудный клапан, достал ватный кругляшок для снятия макияжа. От души плюнул на него и принялся промакивать подозрительное место. Это ж такая зараза, глазом не увидишь.

– Вот так хреновина! – где-то совсем неподалёку раздался удивлённый возглас поручика. И через секунду: – Клевцов!

Когда невидимая радиоактивная пылинка наконец перекочевала с борта дрезины на влажный кругляш, Лось перепроверил «личкой» и ватку, и борт. Кругляш щелчком пальцев был отправлен подальше в сторону. Больше к дрезине никакой дряни не пристало.

Лось осмотрелся. Слева от насыпи лесистый склон полого уползал вверх, по правую дрезина только-только миновала провал, уходящий в широкое, метров триста, ущелье. Каменистый язык едва не от самой насыпи начинал собой цепочку холмов, длинной дугой вдоль ущелья уходящих к кряжу на горизонте. Несмотря на весну, тут и там тайга была побита серо-жёлтыми пятнами – не всякий дождь приносит жизнь в нынешние времена.

Что-то неправильное ощущалось в воздухе. Затихли и без того редкие птицы. Стылая, неестественная тишь.

– Поручик! – крикнул Лось, его голос разорвал окружающее безмолвие на секунду, но оно схлопнулось ещё плотнее. – Клевцов!

Никто не отозвался на зов обходчика.

– Эхма, тудыть вас, – буркнул Лось себе под нос и спустился с насыпи по тропинке, промятой его попутчиками.

В подлеске островки травы чередовались с хвойной периной. Обходчик легко проследил тропу и вышел на широкую полянку, с одной стороны подпёртую расколотым надвое камнем в два человеческих роста.

– Клевцов! – уже тише позвал Лось, лихорадочно крутя головой.

На поляне как будто повалялись кони – трава полегла в разные стороны, сломанные стебли цветов сочились свежим соком, в нескольких местах дёрн вывернулся наизнанку, обнажая бледную вермишель корней.

И ни следа – ни топографа, ни поручика. Лось по привычке бросил взгляд на нуклидку. Экран горел зелёным, хотя около дрезины был чёрен как ночь – абсолютно чисто, обычный фон. Очень захотелось дать дёру. Но обходчик натянул респиратор, выставил тридцатиградусный обзор и принялся разглядывать поляну внимательнее.

Нуклидка показала, что две радиоактивные полосы, как следы от саней, уходили с поляны в лес. В другую сторону они упирались прямо в расколотую глыбу.

Лось брезгливо, на цыпочках, подошёл к скале – и увидел, о какой именно хреновине кричал исчезнувший поручик Седых.

02

Шота Георгиевич славился тем, что даже времянки ставил на века. Лагерь железнодорожников у станции Зима походил на картинку из строительного пособия. Фундамент – аккуратный квадрат сто на сто метров – сиял, как лист глянцевой бумаги. Снег, пыль, дождь, грязь – ничто не липло к белому пластиковому покрытию. В самом центре квадрата расположились шатры, как колония островерхих десятиметровых грибов. Чуть сбоку примостилось угловатое двухэтажное здание фильтров воды и воздуха. К нему подходила труба от реки, тоже белая и скользкая на вид. Периметр окружала лёгкая ограда – не в защитных целях, а для напоминания: вход возможен только через расположенную в одном из углов квадрата мойку.

Так пойдёт – и вырастет здесь когда-нибудь Новая Зима.

Гости прибыли одновременно с двух сторон.

Короткий состав – посвистывающий батареями локомотив и три прилизанных вагона в кевларовой броне – остановился у шаткой платформы, собранной строителями накануне. Сначала Шоте Георгиевичу показалось, что представитель министра путей сообщения приволок с собой свиту. Однако нет, не той масти ребята! Вслед за напыщенным осанистым чиновником – дутый серобуромалиновый воротник, видимо, заменял меха – и суетливым остроносым секретарём из вагонов выгрузились настоящие вояки, человек двадцать. Нашивки сапёрного полка с Астраханского фронта. Лычки ранений, занозы облучений. Заныло под ложечкой.

А со стороны разбитого шоссе прямо по непаханому полю пробирался джип армейского образца, блестя тефлоновым напылением.

Пока Шота Георгиевич разбирался с высокими гостями, джип въехал на пластиковую решётку автомобильной мойки, примыкающую к фундаменту с противоположной стороны, и с водительского места выпрыгнул рослый загорелый мужик. Респиратор спущен на шею, голова затянута легкомысленной банданой, короткие усы и небольшая бородка аккуратно подстрижены. Завозилась под днищем машины поливалка, обрабатывая трансмиссию едким нейтрализующим раствором. Вылез из будочки дедок, приставленный к автомату мойщик, подслеповато сощурился:

– Не иначе, Селиван пожаловал?

Водитель развёл руками:

– Куда ж я, старый, без вас?

– Это хорошо… – задумчиво протянул мойщик. – Это всегда хорошо… Как дорога, чистая?

И, не дожидаясь ответа, включил нуклидку.

А Селиван всматривался в людей, сошедших с поезда. Его не заинтересовал ни индюк-предмин, ни бойцы. Он пристально разглядывал выходящего из последнего вагона худенького мальчишку. Тот осторожно выносил на платформу большой кофр из-под синтезатора.

На самый край белого квадрата вразвалочку подбежал Шота, взмахнул рукой.

– Ты гляди, какой пылесборник себе отрастил! Не боишься? Такая метёлка для нуклидов! – Шота пощёлкал языком. – Что ж ты опоздал-то? Смотри, сколько охотников понаехало!

– Да просто умываться надо чаще, – пожал плечами Селиван. Кивнул на заходящих в шлюз сапёров. – А эти что тут? Мы ж вроде договорились?

– Может, и к лучшему, подожди ругаться, – сказал Шота. – Да и я ж так и так человек подневольный! Сказали «встречай» – не отбрыкнёшься.

– Что за пацан? – спросил Селиван.

Мальчишка уже волок к крутой лестнице, спускающейся с платформы на фундамент, большой пластиковый рюкзак и явно тяжеленный кофр.

Шота пожал плечами:

– Смахивает на вольного стрелка. Бумаг пока не видел.

– Да уж, целый оркестр собрался.

– Ты давай, – начальник участка уже торопился к гостям, – проходи сразу в главный зал, а то тут все копытом бьют, шашки наголо.