Леонид Каганов - Молитва микроба

Создатель! Я молод и полон сил, я прожил всего семь сотен делений, но я видел много. Я видел как светятся тусклым багровым светом огромные бездны пространства, и как фиолетово-нестерпимый свет играет в узких колодцах, куда даже нельзя пролезть, я видел племена, где формы и цвета столь причудливы, что мне не удавалось повторить их, я голодал многие времена, и вдоволь ел затем, я слышал музыку мира и сам создавал в ней свою тему. Создатель, скажи, чем провинился Я, чем провинились мы? За что на нас ниспослал ты боковую внедрилку — внезапную и жестокую смерть, от которой не бывает спасения? Я видел как умирают — просто сбоку появляется белое свечение, тело дергается только один раз и его свет тухнет. Все. Так вымерло один за другим и мое племя и все соседние. Те, кто остался в живых, разбежались с родных мест, и с тех пор я никого не видел. Уже долгое время я блуждаю одиноко в этом незнакомом крае и жду своей участи, я знаю, что осталось мне недолго, ибо от кары нет спасения. Создатель! Мы не заслужили этой кары! Я хочу жить. Ты хотел когда-нибудь жить? У тебя этого вопроса просто нет, ты всегда будешь жить. А я хочу жить. Просто жить, никому не мешая. Неужели я прошу так много?

Что-то не нравится мне это малиновое поле. Двигаюсь направо в этот громадный ход. Далеко, сколько хватает взгляда, уходят по бокам хода вереницы зеленых ослепительных огней, сливаются в одну точку и заворачиваются налево. Когда двигаешься вперед, зеленые огни пляшут и со свистом рисуют на ярко-желтых шершавых стенах вокруг пестрые зигзаги, ход поворачивает влево и становится все уже, уже, туго заворачиваясь спиралью внутрь себя, вот уже зеленые огни становятся почти фиолетовыми, шершавые стены с грохотом пихают в бока, Я маленький и тонкий, я почти беззвучный и бесцветный. Я — острие иголки в море огней. Это центр. Вспышка! Я снова большой и гулкий, Я наслаждаюсь простором, это лазурно-зеленое пространство — новый тоннель, а по бокам его бегут теперь, наоборот, ярко-желтые, выпуклые вереницы огней. Тоннель снова заворачивается спиралью, гудят бархатные зеленые стены, мне снова приходится уменьшаться. Может быть так я уйду от боковой внедрилки? С каждым витком огней все больше, стены сияют зелеными волнами, они мягкие и податливые, облегающий бархат, Я все меньше, меня почти совсем нет — только движение передает пространству одну мысль обо мне, Я в центре спирали. Вспышка! Огромный синий простор, поющий и колыхающийся, гладкий и искристый.

Создатель! Я требую ответа! Если ты — Создатель, если старейшины не лгали и ты существуешь, и не совсем еще забыл созданную тобой Вселенную, ответь — почему мир несправедлив? Почему? Почему за все надо расплачиваться? За сытость — голодом, за движение — покоем, за жизнь — смертью? Почему тебе было не создать мир, в котором жизнь отделена от смерти, как отделил ты твердь от пространства? Я требую немедленного ответа! Отвечай! Да, я боюсь боковой внедрилки, это ты — слышишь — ты меня заставил бояться! Ты выгнал меня из моего края, ты у меня на глазах убивал моих братьев, друзей, отцов и сыновей, ты ответственен за все! Что я сделал плохого тебе, Создатель? Я жил и радовался жизни, я менялся в звуке, цвете и форме и старался не нарушить, а только подчеркнуть гармонию мира. Создатель. Я хочу жить. Я еще никогда так не хотел жить, как сейчас. Я так много еще не успел. Убери боковую внедрилку из мира, Создатель. Я хочу жить. Я хочу жить. Мне трудно говорить, что-то мешает в боку…

— Ну, как наши дела, Катюша? Помнишь меня? Температурки больше нет?

— Нет… А когда я домой поеду?

— Думаю, в понедельник тебя выпишут.

— А можно сегодня? Мне ведь все равно теперь уколов не делают?

— Ну это ты тут со своим доктором говори, а я на скорой работаю, меня твоя мама просила зайти, вот кстати мешок тебе передавала — любишь печенье и апельсины?

— Да. А где мама?

— Маму сюда не пускают, карантин. Ну, счастливо, не болей больше!

— Дядя доктор. А правда что я чуть не умерла?

— Что? А кто это тебе сказал?

— Я сама подумала.

— Глупости, Катюшенька! От температурки никто не умирает.

30июл,29авг 1996, Москва