Уильям Тенн - Семейный человек

Брус Робертсон покачал головой:

— Сомневаюсь… Ведь каждый день очень многие весьма перспективные родители получают отказы из-за плохой наследственности.

— Наследственность — одно, — заметил Эд, — а условия — другое. Наследственность нельзя изменить, а условия можно. И скажи-ка мне, милый друг, что может лучше всего изменить условия, как не деньги? Есть деньги — и БПС считает, что вашему ребенку обеспечен хороший старт, особенно когда он с детства у них под наблюдением. Тебе сдавать, Стив! Эй, Стив? Ты что, оплакиваешь свой проигрыш? Молчишь, словно воды в рот набрал! Что-нибудь случилось? Слушай, может, тебя уволили?

Рейли попытался взять себя в руки.

— Да нет, — хрипло выдавил он, собирая карты. — Не уволили.

Мэриан ждала его в семейном ракетоплане на аэродроме. К счастью, ее настолько переполняли последние сплетни, что ей было не до него. Лишь когда он поцеловал ее, она подозрительно вскинула глаза:

— Ты прямо бесчувственное бревно! Раньше это получалось у тебя гораздо лучше.

Он до боли сжал руки и попытался сострить:

— Это было еще до того, как я превратился в бесчувственное бревно. Сегодня у меня был горячий денек. Будь со мной поласковей, детка, и не требуй от меня слишком многого.

Она понимающе кивнула, и они забрались в небольшую машину. Лиза, их старшая дочь, которой было двенадцать лет, сидела на заднем сиденье с младшеньким Майком. Она громко чмокнула отца и поднесла к нему малыша для такой же церемонии.

Он почувствовал, что поцеловать ребенка стоило ему немалых усилий.

Они поднялись в воздух. С аэродрома во все стороны разлетались ракетопланы. Стюарт Рейли не сводил глаз с мелькавших внизу крыш и все думал, думал, когда же лучше сказать жене. Пожалуй, после ужина. Нет, лучше подождать, пока лягут дети. Вот они с Мэриан останутся вдвоем… Он почувствовал в желудке холодный ком, точь-в-точь как днем после завтрака. Интересно, соберется ли он с духом и расскажет ей обо всем? Придется. Никуда не денешься. И надо это сделать не позднее сегодняшнего вечера.

— …если бы я когда-нибудь верила хоть одному слову Шейлы, — говорила Мэриан. — Я ей так и сказала: Конни Тайлер не из таких, и хватит об этом. Ты помнишь, милый, в прошлом месяце Конни пришла в больницу навестить меня? Конечно, я знала, что она думает, глядя на Майка: если бы не ты, а Фрэнк стал управляющим Ганимедского отделения и получал бы на две тысячи территов больше, это она бы сейчас родила четвертого, а я бы пришла ее навестить. Я знала, о чем она думает, потому что на ее месте думала бы точно так же. Но она искренне заявила, что Майк — самый крепкий и развитый малыш из всех, что ей приходилось видеть. И когда она пожелала мне в следующем году родить пятого ребенка, это было сказано от всей души.

«Пятый ребенок! — с горечью подумал Стюарт Рейли. — Пятый!»

— …смотри сам: что мне делать с Шейлой, если она придет завтра и начнет все сначала?

— Шейла? — тупо повторил он. — Какая Шейла?

Склонившись над панелью управления, Мэриан нетерпеливо тряхнула головой.

— Ты что, не помнишь Шейлу Грин, жену Эда? Стюарт, да ты слышал хоть слово из того, что я говорила?

— Разумеется, милая. О… больнице и о Конни. И о Майке. Я слышал все, что ты говорила. Но куда должна прийти Шейла?

Она обернулась и впилась в него взглядом. Большие зеленые кошачьи глаза (однажды на танцах его так и потянуло через весь зал к ним, к незнакомой девушке) были очень серьезны. Щелкнув переключателем, она включила автопилот, который повел ракетоплан по заданному курсу.

— Стюарт, что-то случилось. У тебя не просто горячий денек на работе, а что-то серьезное, я ведь вижу. В чем дело?

— Потом, — сказал он. — Я тебе все расскажу потом.

— Нет, сейчас. Расскажи немедленно. Я не вынесу ни единой секунды, если ты будешь сидеть с таким видом.

Не отрывая глаз от домов, которые бесконечной вереницей проносились под ними, он глубоко вздохнул, как перед прыжком в воду.

— Химическая корпорация Юпитера сегодня купила шахту Кеохула…

— Ну и что из этого?

— Кеохула — единственная шахта на Ганимеде, которая работает на полную мощность, — с трудом выдавил он.

— Я все равно… боюсь, что я все равно не понимаю. Стюарт, объясни мне в двух словах, что это значит?

Подняв голову, он заметил, что она испугалась. Она не понимала, о чем он говорит, но у нее всегда была изумительная интуиция. Почти телепатическая.

— Кеохула продана, и за хорошую цену. Теперь «Минералам» невыгодно иметь отделение на Ганимеде. Вот оно и закрывается, сразу же.

Мэриан в ужасе поднесла руки ко рту.

— И это значит… значит…

— Это значит, что им больше не нужны ни Ганимедское отделение, ни его управляющий.

— Но тебя не переведут на старую работу! — воскликнула она. — Это было бы слишком жестоко! Тебя не могут понизить в должности, Стюарт, после того как на твою прибавку мы завели еще одного ребенка! Должно найтись другое отделение, должно быть…

— Ничего нет, — еле выговорил он — язык его не слушался. — Они сворачивают работу на всех спутниках Юпитера. Не я один… Картрайт с Европы, Мак-Кензи с Ио — они повыше меня. «Минералы» делают ставку на Уран, Нептун и Плутон и плюют на всех остальных.

— А те планеты? Для них нужны управляющие отделениями?

Рейли беспомощно вздохнул.

— Там они уже есть. И заместители управляющих тоже. Опытные люди, которые работают много лет и хорошо знают свою работу. Я знаю, детка, что ты хочешь спросить: я говорил насчет перехода в Химическую корпорацию Юпитера. Ничего не выходит, у них уже есть Ганимедское отделение и человек, который вполне справляется с работой. Я весь день мотался с одного места на другое и договорился, что завтра возвращаюсь на свою старую службу в «Перевозку руды».

— На старый оклад? — прошептала она. — На семь тысяч территов?

— Да. На две тысячи меньше, чем сейчас. На две тысячи меньше минимума для четырех детей.

Глаза Мэриан тотчас наполнились слезами.

— Я этого не допущу! — всхлипнула сна. — Нет! Ни за что!

— Детка… — проговорил он, — детка, милая, таков закон. Что мы можем поделать…

— Я совершенно… Я совершенно не могу решить, с кем из моих детей я должна расстаться! Это уже свыше моих сил!

— Меня снова повысят. Очень скоро я опять буду получать девять тысяч территов. Даже больше. Вот увидишь.

Она перестала плакать и остолбенело уставилась на него.

— Но если ребенка отдали на воспитание, его нельзя взять обратно. Даже если доходы возрастут. Ты это знаешь не хуже моего, Стюарт. Могут родиться другие дети, но нельзя вернуть того ребенка, который оказался лишним.