Джон Варли - Тысячелетие

--Насколько большая, Горди? Чикаго? Эверглейдс? Сан-Диего?

Голос его звучал виновато. Это бывает: когда сообщаешь плохую новость, невольно начинаешь чувствовать себя ответственным за нее.

--Боюсь, больше, чем Канары,-- сказал он.

Часть меня возмущалась телеграфным стилем Петчера, а вторая часть пыталась переварить известие о катастрофе размером больше Тенерифе.

Непосвященному могло показаться, что мы имеем в виду города и веси, упоминая Чикаго, Париж, Эверглейдс и прочие места. Вовсе нет. Чикаго-- это DC-10, у которого на взлете отказали двигатели; поубивало тогда всех, кто находился на борту. Эверглейдс-- крушение L-1011: самолет сел на брюхо в болото, пока экипаж пытался привести в порядок фонарь носового шасси (были уцелевшие). Сан-Диего-- там здоровенный "Боинг-727" компании "Пасифик Саутуэст эрлайнз" столкнулся с "чессной" над индейским кварталом-- пологими холмами, сплошь заселенными навахо и чероками. А Канары...

В 1978 году на Канарских островах в аэропорту Тенерифе произошла невероятная история. Под завязку заполненный горючим и пассажирами "Боинг-747" начал разбег, в то время как другой 747-й, невидимый в густом тумане, не успел еще взлететь с той же самой полосы. Два самолета столкнулись и сгорели прямо на земле, словно это были неуклюжие городские автобусы в час пик, а не гордые суперсовременные воздушные лайнеры.

Канарская авария считается самой крупной во всей истории воздухоплавания-- вернее, считалась до тех пор, пока я не поднял телефонную трубку.

--В какой части Калифорнии, Горди?

--Окленд. Восточнее Окленда, в горах.

--Пострадавшие?

--"Боинг-747" компании "Панам" и DC-10 компании "Юнайтед".

--В воздухе?

--Да. Оба самолета полностью загружены. У меня нет пока точных цифр...

--Черт с ними, с цифрами. Пока с меня и этого достаточно. Встречаемся в аэропорту примерно через...

--Я вылечу утренним рейсом из аэропорта Даллеса,-- сказал он.-Мистер Райен посоветовал мне задержаться здесь на несколько часов для координации общественно-правовой стороны дела...

--Ясно, ясно. О'кей. Встретимся в полдень.

Я выехал из дома через двадцать минут после того, как повесил трубку. За это время я побрился, оделся, упаковал вещи, выпил кофе и заглотнул яичницу с колбасой. Своего рода рекорд, которым я немного гордился, ибо еще ни разу, даже до развода, мне не удавалось развить такую скорость.

Весь фокус в том, чтобы выработать правильные привычки и никогда от них не отступать. Надо продумать каждое свое движение, подготовить заранее все, что возможно, и тогда никакой звонок не застанет вас врасплох.

Поэтому душ я принял на первом этаже, а не в ванной рядом со спальней, поскольку попасть в нижний душ можно только через кухню, где я на ходу нажал на кнопку микроволновой печки и врубил кофеварку. Оба агрегата я привожу в состояние боевой готовности с вечера, неважно, трезвый или пьяный. После душа, держа в руке электробритву, я стоя позавтракал и побрился одновременно, потом отнес бритву наверх и сунул в чемодан, в котором у меня лежат наготове рубашки, брюки, нижнее белье и туалетные принадлежности. И только в этот момент мне впервые за все утро пришлось принять осмысленное решение. Меня и раньше, бывало, спешно выдергивали то в пустыню Мохаве, то на гору Эребус в Антарктике. Понятно, что одежда там требуется разная. Но большое желтое пончо я беру с собой всегда-- на месте происшествия надо быть готовым к дождю. А вообще-то Оклендские горы в декабре не грозят никакими погодными сюрпризами.

Теперь осталось лишь запереть чемодан и сунуть кипу бумаг со стола в чемоданчик поменьше-- там у меня хранятся все необходимые для расследования причиндалы: фотоаппарат, куча пленок, записная книжка, увеличительное стекло, вспышка и новые батарейки, магнитофон, кассеты, калькулятор и компас. Затем снова вниз по лестнице, влить в себя еще чашечку кофе и оттащить шмутки в гараж, благо дверь в него предусмотрительно оставлена незапертой. Локтем нажать на дверную ручку, ногой захлопнуть дверь, швырнуть чемоданы в открытый багажник, запрыгнуть в машину, подать назад, нажать на кнопку пневмоподъемника ворот и, оглянувшись, убедиться, что они закрылись как положено.

Если не считать выбора одежды, все это проделывается автоматически. Думать я начал только тогда, когда оказался на Коннектикут-авеню и устремился к югу. Окна и двери в доме задраены-- так я живу постоянно. Собаки, слава Богу, у меня нет. Ну и, будем надеяться, мой сосед, Сэм Горовиц, присмотрит за домом, как только прочтет в завтрашней "Пост" об аварии.

В общем, что ни говори, а я уже неплохо приспособился к холостяцкому образу жизни.

Я живу в Кенсингтоне, штат Мэриленд. Дом для меня одного великоват, отапливать его накладно, и все же мне неохота оттуда съезжать. Можно было бы, конечно, перебраться в город, но я терпеть не могу жить в квартирах.

К Национальному аэропорту я поехал по кольцевой. Ночью Коннектикут-авеню почти пустынна, но светофоры не дают как следует разогнаться. Вы, наверное, думаете, что командир оперативного отряда Национального комитета по безопасности перевозок, направляясь к месту самой крупной в мире авиакатастрофы, мог бы водрузить на крышу автомобиля красную мигалку и мчаться, не глядя на перекрестки? Жаль, но полиция округа Колумбия придерживается иного мнения.

Большинство членов отряда живут в Виргинии и доберутся до аэропорта раньше меня, какой бы дорогой я ни ехал. Но самолет без меня все равно не взлетит.

Я терпеть не могу Национальный аэропорт. Это вопиющее оскорбление всему, за что борется НКБП. Несколько лет назад, когда самолет Флоридской авиакомпании наткнулся на эстакаду 14-й улицы, мы тихо надеялись, что наконец закроем-таки Национальный. Ничего у нас тогда не вышло, но я до сих пор надеюсь.

А все из-за того, что он чертовски удобно расположен. Большинству вашингтонцев без разницы, где находится Международный аэропорт Даллеса, хоть в Дакоте. Но балтиморцы...

Даже наш комитет и тот размещает свои самолеты в Национальном. Их у нас там несколько, самые большие-- локхидовские "джетстары", способные долететь в любую точку континентальных Штатов без дозаправки. Как правило, мы пользуемся коммерческими рейсами, но не всегда. Вот и на сей раз-- слишком неурочный час был для рейсовых самолетов. Возможно, если Горди не преувеличил масштабов катастрофы, утром за нами отправится еще одна выездная команда, уже обычным рейсом. Как-никак, два самолета-- это два крушения.

Когда я поднялся на борт "джетстара", все, кроме Джорджа Шеппарда, были уже в сборе. Том Стэнли успел пообщаться с Горди Петчером. Пока я пристраивал чемоданы, Том поделился со мной информацией, которой Петчер то ли еще не имел, когда звонил мне домой, то ли не смог набраться духу выложить.