Яна Дубинянская - После
- Да не удивляйся ты так, - вдруг тихонько прошептала она.
И засветилась изнутри всем тонким лицом, всей кожей, и особенно большущими светлыми глазами.
- Я теперь все время летаю... когда никто не видит. Просто в самом конце, ты понимаешь, чувствуешь себя такой огромной, такой тяжелой... А после... когда Вик родился... ну, не сразу, через пару месяцев... я вдруг стала легкая-легкая, как пушинка... и поняла, что могу летать. Хотя толку с этого...
Мы остановились у той лестнице, по которой несколько минут назад она поднялась... взлетела, не замечая ступенек. Анни облокотилась на перила и посмотрела вниз. Там, в холле, долговязый байкер засунул руку в коляску, потом поглядел на пальцы и нагнулся за пачкой памперсов.
- Да, - Анни обернулась ко мне. - Я хотела попросить тебя... Может, твой у себя на фирме... Узнай у него насчет работы, хорошо? Эл хороший программист...
Внизу лохматый папа вынул из коляски ребенка, на весу раздел его, сунул в сумку использованный памперс. Во время этой операции фланелевые ползунки выскользнули на пол из его длинных неловких рук. Анни улыбнулась и вздохнула.
Фигура в черной коже снова наклонилась. А ребенок...
Малыш остался висеть рядом с коляской. Он не плакал, а только увлеченно перебирал в воздухе голыми пухлыми ножками.
- Ему же холодно! - с устало-безнадежным возмущением сказала Анни. Нет, я не могу больше. Эл!
Она сделала мне прощальный жест и побежала... заскользила вниз по лестнице, словно это была гладкая горка под сорок пять градусов. Но, спустившись на пару метров, приостановилась на ступеньке и снизу взглянула на меня.
- Вик - он просто ещё очень маленький. У него пройдет. Да, забыла спросить, тебе когда?
- Еще недели три, где-то так...
- Я тебе ещё позвоню, обязательно. Счастливо!
Я помахала Элу, но он на меня не смотрел. Анни одевала лежащего на воздухе ребенка, а его отец смущенно разводил руками, то ли оправдываясь, то ли что-то доказывая. Серебристая серьга плясала на его черном плече.
Я отвернулась. Пора идти учиться... мы, кажется, на четвертом этаже. Я вздохнула и ступила на лестницу. Нет, просто ходить совсем не тяжело, а вот эти проклятые ступеньки...
Еще недели три. А после... может быть, я тоже смогу летать?
Может быть.
После.
2000.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
