А Мегалов - Отступившие в океан

Солохин нисколько не поступился своими привычками даже здесь, на пустынном острове. В первые же дни "робинзонады" он вывесил на дверях крохотной комнатки станции - своего "кабинета" - график докладов о выполнении плана и расписание производственных совещаний.

Первой докладывала Валентина - об экспериментах, начатых еще в институте и продолженных здесь. Вот уже второй час она сидела перед Солохиным и со злостью разглядывала его аккуратную лысину. "Сколько можно читать пять страничек из школьной тетради". А Солохин будто заснул над заключительными фразами отчета. Наконец он перевернул последнюю страницу, придавил ее ладонью, вздохнул и вкрадчиво спросил:

- Это ваше собственное мнение?

- Что вы имеете в виду? - насторожилась девушка.

- Отнюдь не узелковые письмена инков. Ваши выводы по работе.

- Не понимаю, - холодно сказала Валентина, и ее серо-голубые глаза позеленели - верный признак нарастающего гнева. Но внешне Валентина оставалась спокойной. Недаром Митя Волков прозвал ее тихой, выдержанной злючкой.

- Ах, не понимаете? - скорбно усмехнулся Солохин. - Тогда, с вашего позволения, я прочту.

Он взял отчет и монотонным, бесцветным голосом произнес:

- "Опыты показали, что вполне возможно управление нервными рефлексами крабов. Если ввести им определенную дозу аргинина, то этот метаболит* подавит ферментативную систему. Адаптация - приспособление к условиям среды нарушается, возникают новые нервные связи".

Солохин умолк и выжидательно посмотрел на Валентину. Она спокойно встретила его взгляд.

- Так что вы хотите этим сказать? - продолжал Солохин, постукивая пальцем по странице. - Интерпретируйте, пожалуйста.

Валентина молча смотрела в окно. Ветер гнал по берегу лагуны песок, засохшие пальмовые листья, яростно рвал книгу из рук Волкова, примостившегося у входа в хижину. Вокруг "Кашалота" деловито сновали Гриша и Папин. Вдали, на рифе, пенился прибой, а еще дальше синел безбрежный океан. Валентине вдруг захотелось бросить все - молекулярную биологию крабов, нудное описание фауны моря. Валяться бы целыми днями на ослепительно белом песке, купаться до одурения, а вечерами слушать завораживающую музыку прибоя. А то изволь догадываться, чего хочет от нее безукоризненно вежливый и бесконечно скучный Солохин.

- Я жду, - недовольно произнес он. Встал из-за стола, прошелся по тесной комнатке. Был Солохин кругленький, плотный, какой-то обтекаемый. Походка мягкая, скользящая. А очки придавали ему поразительное сходство с ученым котом.

Валентина посмотрела на свои исписанные листки, лежавшие на столе.

- Написано понятно, Сергей Петрович.

- О, да, - преувеличенно любезно подтвердил Солохин. - Но ваши выводы противоречат общепризнанной концепции... - он сделал многозначительную паузу, - академика Зуева.

"Ах, вот оно что, - подумала девушка. - Так бы сразу и говорил".

- Выводы я не придумала, - сказала Валентина сдержанно. - Они сами вытекают из фактов. И экспериментировала я, кстати, по методике Зуева.

- Возможно, - охотно согласился Солохин. Снова подошел к столу, сел. Однако ваше открытие вряд ли порадует шефа. - Это "открытие" сочилось ядовитой иронией. - Кроме того, академик потребует более веских доказательств. Лично у меня нет никакого желания вступать с ним в дискуссию. - Солохин встал, любезное выражение исчезло с его румяного лица. - Так вот... спрячьте эти выводы и никому не показывайте. Советую вам...

Не дослушав, Валентина встала и вышла, плотно прикрыв за собой дверь. Недоумение и обида переполняли ее. Она отправилась в экспедицию в радостном предчувствии чего-то необыкновенного, вошедшего отныне в ее жизнь. И вот такой выговор.

Пройдя к лабораторному столу, она открыла рабочий журнал и стала проверять записи. Нет, все верно, выводы обоснованны, хотя и противоречат концепции академика. Тем более надо продолжать опыты по управлению адаптацией. Валентина задумалась и не слышала, как вошел Митя.

- Чем недовольны? - заглядывая ей в лицо, поинтересовался Волков самоуверенным молодым баском.

- Оставь меня в покое, - сухо ответила Валентина, не оборачиваясь. - Я занята.

- Что за тон? - возмутился Митя. Не дождавшись ответа, произнес менее уверенно:

- Поступила высочайшая директива. Солохин приказывает выходить в море. За образцами глубоководной фауны.

Валентина вздохнула:

- Хорошо.

Готовый к отплытию "Кашалот" стоял у импровизированного причала. Аппарат так и сверкал металлом и пластиком. Чувствовалось, что Вахнин любит и холит свое детище, и нет у него другой заботы. Сейчас он и Митя, высунувшись из люка, оживленно переговаривались. Их голоса и веселый смех далеко разносились над лагуной. Увидев Валентину, Гриша выскочил на причал. Высокий, немного сутулый, с широкой грудью и плечами, он был похож па боксера. Тем забавнее выглядели его неуклюжие попытки изобразить галантного кавалера.

- Рад принять вас на борт, Валя. Прошу!

И вдруг подхватил ее на руки, крепко стиснул, закружил. Валентина сдержанно улыбалась. Нельзя было обижаться на этого добродушного парня.

- Полегче, кашалот, - ревниво сказал Митя. - Отпусти человека. Не видишь разве - сердится.

Вахнин бережно поставил Валентину на ноги и участливо спросил:

- Что он говорит? Кто мог тебя обидеть?

Валентина натянуто рассмеялась:

- У меня все в порядке. Лучше скажи, сколько пробудем в море?

- Десять в пятой степени секунд, - ответил за Вахнина Митя, тоже спрыгивая на причал. - Что равно в свою очередь одной десятимиллиардной галактического года.

- Увянь, болтун, - сказал Гриша, - не то брошу в море. Он сделал молниеносный выпад, чтобы поймать Волкова за шиворот, но тот ловко увернулся.

- Целый день пробудем, - сообщил Гриша. - Конечно, вы можете собрать свои донные пробы и за два часа. А мне для испытаний "Кашалота" мало и недели.

- Ну ладно, ежики-рыжики, - потер руки Гриша. - Кашалотов баснями не кормят. Двинулись.

Он подал Валентине руку и помог влезть в аппарат.

"Кашалот" медленно прошел извилистым проливом, соединяющим лагуну с океаном, и прибавил ход. Океан был на редкость спокоен, и Папин до предела форсировал двигатель. Судно, едва касаясь носом воды, стремительно пошло на юго-запад.

Они удалились от атолла миль на двести, время от времени беря донные пробы. Это было довольно однообразное занятие. Погружение, траление, всплытие... К полудню Валентина и Митя заполнили все сосуды и были но прочь возвратиться на станцию. Но Гриша сказал, что должен провести еще несколько испытаний "Кашалота" в условиях открытого моря.

Подперев ладонью щеку, Валентина следила за игрой водяных струй, вскипавших за прозрачной стенкой борта, и думала о своих экспериментах с крабами. Опять пришел на ум разговор с Солохиным. Девушка помрачнела.