М Емцев - Аналогия

Это был подвиг, но никто его так не называл.

- Ты молодец, Саша, - говорит Акимчук, возвращая журнал, - ты еще можешь думать о чем-то, кроме наших парней.

- Нужно ж как-то отвлечься, - смутившись, бормочет Ярцев.

- Нет, Саша, - нараспев говорит Акимчук, - мне кажется, не отвлекаться нужно, а думать, сосредоточенно и напряженно думать: Здесь скрыта какая-то загадка. Мы чего-то до сих пор не поняли.

Началось это сутки назад. Начальник экипажа "Арены", маленький плотный человек без единого волоска на голове, собрал их всех в центральной лаборатории звездолета. Акимчук разглядывал его и сочувственно думал: "Стареет Глобус, все мы сдаем потихоньку". А Ярцев, которому были видны лишь квадратные уши говорившего, недовольно морщился. К чему эти отжившие сборища? Здесь даже ног вытянуть негде.

Ярцев напускал на себя недовольное выражение все понимающей, все познавшей, возвысившейся и критикующей личности. Он ни за что не признался бы даже самому себе, как приятно ему быть среди этих пожилых, видавших виды людей, как льстит ему их внимание.

Потапов говорил спокойно и размеренно, передвигая листки полярорадиограмм, лежавшие перед ним:

- Друзья, из штаба нашей флотилии получено новое задание. Звездолет "Прыжок", проводивший исследование планеты под названием Сухая, повредил двигатель и вынужден прекратить работу. Нам придется продолжить его исследования. Они должны быть проведены в предельно сжатые сроки, тик как приближается момент старта. Поэтому в обследовании будут участвовать все, вернее почти все.

После начальника выступил астрофизик Родионов. Он говорил отрывисто и глухо, словно лаял дог:

- Научная информация, собранная "Прыжком", незначительна. Планета Сухая является единственной в системе звезды Грабир-2. Эта звезда обладает очень сильным высокочастотным излучением. Есть подозрение, что там действуют пока еще неизвестные типы излучений. Планета названа Сухой, так как в ее атмосфере да, вероятно, и на поверхности почти полностью отсутствуют признаки воды. Высока ионизация атмосферы, которая в основном состоит из благородных газов. Самое интересное в сообщении "Прыжка", что на поверхности планеты ими обнаружены... города.

Все задвигались. Ярцев рванулся и ударился о холодный блестящий угол спектрограера. У Акимчука на щеках вспухли желваки, а глаза спрятались еще глубже и стали совсем незаметны.

Родионов поднял руку:

- Спокойно, друзья, все наблюдения "Прыжка" надо проверить!

...И вот "Арена" уже вращается вокруг диковинной планеты. Восемь пар внимательных глаз приникли к зеркальным телеэкранам.

- Ох, и дубье ж на этом "Прыжке", - говорит кто-то. - Обозвать такую красотку Сухой...

Акимчуку планета показалась драгоценным камнем с бесконечно большим числом граней. Каждая грань светилась своим неповторимым цветом.

- Как неоновая игрушка в космическом масштабе, - сказал Ярцев.

- Да так оно и есть, - подтвердил Родионов, - это светятся ионизированные благородные газы.

На планету они спускались в двух разведывательных ракетах: в одной четыре, в другой - три человека. Лев остался на звездолете. Ярцев сидел за спиной Акимчука и пристально вглядывался в большой иллюминатор, в котором неистовствовали все цвета радуги. Третьим в их ракете был Рустам, веселый живой парень.

- А-я-яй, - сказал, он, качнув головой, - какие краски, просто расточительство какое-то. Ведь все равно среди нас нет художников.

Но вот краски стали смягчаться, выравниваться и как-то сразу перешли в сплошной сиреневый тон.

- Как самочувствие? - на экране возникло улыбающееся лицо Глобуса, летевшего в другой ракете.

- Превосходное, - ответил за всех Рустам.

- Садиться будем? - спросил Ярцев.

- Вы - нет. Вы знаете, ваша задача - облет планеты на высоте сорока тысяч метров. Садиться будем мы, если заметим что-то интересное, - Глобус исчез с экрана.

- Старик всегда выбирает себе что-нибудь повкуснее, - проворчал Ярцев. - Давай снижаться, Ваня.

- У тебя киноаппарат работает? - спросил Акимчук.

- Да. На всех пленках: световой, тепловой, электронной.

- А температура здесь подходящая, десять выше нуля. Жаль, кислорода нет, а то бы совсем уютно было, - заметил Рустам.

Скорость ракеты снизилась, аппарат проносился над поверхностью на сравнительно небольшой высоте. Акимчук рассматривал мелькавшую под ними почву планеты, искрящуюся мириадами кристалликов.

- Это пески, определенно пески, - пробормотал Акимчук.

Все пространство внизу было покрыто гигантскими песчаными валами. Они отдельно напоминали барханы земных пустынь. Сиреневые песчаные холмы с глубокими темно-фиолетовыми тенями тянулись на многие десятки километров. Над ними курилась голубая туманная дымка, переливавшаяся нежнейшими пастельными красками.

- Смотрите! - вскрикнул Рустам.

Ракета вынеслась над огромным черным плато. По форме напоминавшее ромб, оно сверкало в ярких лучах Грабира, как кусок антрацита.

- Вон там еще и еще!

Вкрапления кристаллических черных оазисов в безбрежном море песка стали встречаться все чаще и чаще. Они располагались группами, занимая площадь в пять-шесть квадратных километров. Над ними стояла та же голубовато-сиреневая дымка, сквозь которую было видно, как вспыхивали и гасли снопы искр на границе между черными плато и песком.

- Высокая электризация песка, - сказал Рустам, указывая на голубые и желтые змейки, пробегавшие в тени барханов.

Затем пески внезапно кончились, и ракета долго летела над однообразно черным кристаллическим щитом. Затем и он исчез, и снова начались пески.

- Пожалуй, планета действительно суховата, - заметил Ярцев, - песок да псевдоантрацит. А где же города?

Ракеты сделали несколько полных оборотов вокруг планеты.

- Алло, ребята! - на экране появился Глобус. - Мы садимся на плато, не теряйте с нами связь. Ваша программа остается той же.

Акимчук поставил экран на "постоянно", и теперь они видели в иллюминаторе искрящиеся пески планеты, а в телевизоре - своих товарищей, которые шумно готовились к высадке и толкаясь надевали неуклюжие скафандры.

- Смотрите, местный Эльбрус! - вдруг сказал Рустам.

Акимчук и Ярцев посмотрели в иллюминатор. Песчаные холмы, скручиваясь в причудливые спирали, громоздились друг на друга, образуя возвышенность, которая на горизонте переходила в большую гору. Шапка горы была окутана густым облаком желтой пыли.

- Летим туда, - сказал Ярцев, дергая Акимчука за рукав.

Пилот развернул ракету. Но, проносясь над горой, они сначала не смогли ничего разглядеть. Ядовито-желтое облако было непроницаемо. Акустические приборы донесли до них только глухой шепчущий звук, напоминающий шум прибоя. Вдруг какое-то движение внизу изменило картину: облако как бы слегка поредело, и Ярцев увидел огни, миллиарды красных огоньков, расположенных в строгой последовательности, которая непрерывно видоизменялась. Сначала огни образовывали концентрические кольца, потом дуги, потом - квадратики, ромбики, замысловатые спирали. И вдруг все исчезло - желтая туча снова заволокла этот калейдоскоп огней.