Вилли Петрицкий - Лицом к свету

Только отвлекшись от мыслей, Кроу заметил, что привык к маячащим на недалеком горизонте световым полосам. Они больше не раздражали его. Их перемещение прекратилось.

Теперь они напоминали взметнувшиеся ввысь струи мощного фонтана. Вершины струй дробились на капли и золотым дождем падали на поверхность планеты.

В пластинке, лежащей у его ног, отражалась игра золотого дождя. Кроу поднял пластинку, но не нашел на ней знакомых слов. Тем же ученическим почерком на поверхности пластинки кто-то невидимый начертал:

"Наши цели совпадают. Мы поможем вам узнать о нас больше. Но и вы должны быть откровенны: с чем вы пришли?"

Кроу иронически улыбнулся: "Наши цели совпадают! Плохие вы оракулы. Никчемные... Никуда негодные... Попробуйте-ка расшифровать, что я скажу". И он, оглушая себя, выкрикнул; "А, в, с, d... А?" Прислушался. Все вокруг полнилось тишиной. В ушах звенело. Голова отяжелела и взмокла от пота. Дэйв включил систему кондиционирования. Потянуло приятной прохладой. Внезапно он ощутил острое желание поесть. К счастью, тубы были полны. Еды хватит на неделю. А через неделю он уже будет на пути к Санта-Кулу. Сегодня. еще до рассвета, он доберется до них, до этих любителей анонимных писем. Тор Плай будет доволен, если для сбора витафолусов не придется забрасывать сюда роботов. Аборигены справятся с делом не хуже, да и обойдется все это дешевле.

Поев, Кроу испытал прилив сил и готов был к продолжению похода. Теперь он не сомневался в успешном его завершении. Он сильнее аборигенов. Это ясно как дважды два. Если бы было наоборот, аборигены давно бы уничтожили его. Опыт, приобретенный Дэйвом на новой родине - планете Санга-Кулу, - подтверждал этот вывод полностью. О, на Санта-Кулу Дэйв не тратил понапрасну слов там, где надо было прибегнуть к силе. Вот когда противник повержен, можно позволить себе и поморализировать.

Если бы это правило хорошенько усвоили его изнеженные предки там, на Земле, им не пришлось бы удирать сначала на Марс, а затем на Санта-Кулу.

Вспомнив о Земле, на которой люди будто бы забыли о раздорах и войнах, Кроу криво ухмыльнулся: может быть, и аборигены запамятовали, на чем держится истинная цивилизация? В таком случае он, Дэйв Кроу, напомнит им об этом!

Прежде чем продолжить путь, Кроу пустил хронометр. Пройдет час, и он должен быть у цели. Он хочет лично познакомиться с аборигенами.

Теперь Кроу не спешил. Он двигался размеренным шагом, экономя силы. Пески, казалось, уступали его настойчивости. Они, очевидно, увлажнились ночью и стали плотнее. Идти стало легче.

Минул час. Но расстояние до источника света, похоже, оставалось прежним.

Дэйв несколько ускорил темп движения. Он хотел до рассвета, до наступления жары достигнуть вчерашнего холма и впадины за ним.

Холм вырос справа совсем неожиданно. Можно было не сомневаться, что это тот самый холм. Обойдя его, Кроу отыскал свои следы. Они вели в сторону, противоположную той, откуда он сейчас пришел. Они вели к аварийной кабине.

У Кроу появилось желание прекратить розыски аборигенов, отправиться по хороши сохранившимся следам к останкам ракеты. Но он тотчас же погасил в себе это желание. Тор Плай финансировал его полет не для того, чтобы он вернулся с пустыми руками. И самое главное: он, Дэйв Кроу, никогда бы не простил себе подобного малодушия. Не простили бы и дру1 ие. Кто-нибудь из "Эврика-Клуба" наверняка прилетит на эту планетку и, узнав, что Дэйв Кроу трусливо сбежал, поднимет его на смех перед клубными "аристократами".

Обследовав впадину, Кроу пришел к выводу, что со вчерашнего вечера ни одна нога не ступала по песку в окрестностях холма.

А как же установка? Вчера источник света находился в этой впадине. Он готов дать голову на отсечение, если это не так.

Дэйв глянул на световые полосы. Они мерцали совсем рядом. До того места, откуда светящиеся стрелы устремлялись в небо, было, наверное, меньше полумили.

Не колеблясь, Кроу двинулся к свету.

По его расчетам, вот-вот должно было наступить утро. Но небо над головой оставалось непроницаемо черным, н Кроу, как ни старался, не замечал никаких признаков приближающегося рассвета. Только мерцающие полосы медленно и, как ему теперь казалось, отчужденно передвигались, освещая округу.

Кроу решил не смотреть на часы. Он шел и шел, удив* ляясь этой нескончаемой полумиле, пока не понял, что источник света убегает с той же скоростью, с какой он, Дэйв Кроу, пытается настичь его.

Это открытие насторожило Кроу. Зачем они играют с ним, как кошка с мышью? Может быть, заманивают в такую часть планеты, откуда нет пути назад?

Ах, как бы он хотел знать, что все это значит!..

У основания небольшого холма Дэйв присел в раздумье и задремал. Спал он всего лишь мгновение и проснулся от присутствия постороннего. Похолодев от мысли, что его, сонного, застали врасплох, Кроу схватился за пистолет и выстрелил. Следом за выстрелом раздался сухой щелчок. Расплющенная, превратившаяся в свинцовый блин пуля упала к его ногам. Рядом с ней лежала уже знакомая Кроу пластинка.

Кроу поднялся. Огляделся, держа наготове пистолет, и никого не увидел.

На пластинке на этот раз было начертано что-то вовсе непонятное. Его спрашивали: "Что вы знаете о морали? Вспомните: чем вы руководствуетесь в своих поступках на вашей планете?" И поучали: "Основной принцип нашей морали - триединство: понять, познать, помочь... Отдыхайте спокойно - мы не причиним вам зла".

Только последняя фраза пришлась Дэйву по сердцу.

"А что, если поверить им? Я устал. Поспать часок-другой, ей-богу, не мешало бы".

Кроу заснул как убитый. Сон его был глубоким и спокойным. Ему снилась мать. Она была одета в темное платье (вечный траур по отцу!) и клетчатый передник и накрывала на стол. А стол! Стол был таким обильным и вкусным, что у Дэйва потекли слюнки. Источало ароматный пар мясо с перцем. Аппетитно лоснилась телячья печенка. А его любимые груши, начиненные творогом... А торт из тыквы...

Просыпался он неохотно. Пробуждение вытесняло, размывало приятные видения и запахи. Постепенно, но настойчиво возвращало к действительности на чужой, полной загадок планете.

Кроу открыл глаза и ахнул. На каком-то подобии стола стояли его любимые блюда. Сон продолжался наяву.

Он хотел увидеть творцов этого великолепия, но увидел... мать. Ее портрет, начертанный на пластине неизвестным художником, был, пожалуй, несколько сух, но определенно точен.

Первым побуждением Кроу было снять надоевший шлем и приступить к трапезе. Но победила привычная осторожность.

И хотя проба атмосферы показала, что кислорода в ней достаточно и что температура и давление близки к привычным, Кроу не снял шлема, не притронулся к еде и даже не взял с собой портрета матери.