Сергей Герасимов - Разные рассказы

Подходящее животное было совсем рядом. Огромная слониха совсем исчезла в траве, присев и соскользнув передними лапами в ручей. Пока она пила, она не могла оглянуться. Брэди подошел сзади и низко присел, упираясь ладонью в камень. Над его головой висел грязный морщинистый хвостик с двойной кисточкой волос. Слониха переминалась с ноги на ногу - видимо, ей было не удобно стоять. Нужно резать напряженную ногу, иначе животное не свалится сразу. Несколько секунд Брэди колебался.

Наконец, слониха перестала двигаться; натренированным движением Брэди взрезал кожу и успел заметить, как натянутая кожа расходится в стороны, открывая нечто розовое внутри - будто рот в улыбке; он резко толкнулся обеими ногами, чтобы отпрыгнуть назад и в сторону, но правая нога поскользнулась на камне и вытянулась во всю длину.

Он почувствовал удар и услышал, как ему показалось, треск всех своих костей; слониха привстала, пробуя подняться; Брэди отполз в заросли, двигая только руками. Он отполз на руках ещё несколько ярдов, прежде чем обернуться и посмотреть на свои ноги.

Левая была в порядке, но правая ниже колена выглядела так, будто её переехал грузовик. Плотная ткань брюк набухла кровью, это значило, что сломанные кости вышли наружу, проткнув кожу. Кружилась голова, он чувствоввал, что теряет сознание.

Когда он очнулся, слониха все ещё трубила. Он не знал, что означает этот звук: это не был призыв о помощи, иначе бы все стадо уже давно собралось здесь и растоптало бы Брэди в лепешку. Испуганные громким звуком гиены пока не приближались, несмотря на запах свежей крови. Нога болела так, что хотелось кричать.

Он отполз немного в сторону и, раздвинув стебли, выглянул. Слоны уходили - уходили вверх по ручью, в сторону болот. Слонихи прогоняла их от себя.

"Спасибо, милая, - подумал Брэди, - но ты просчиталась. Вот теперь я тебя прикончу."

Он отполз в сторону звуков. Слониха сидела, опираясь на передние ноги, и непрерывно трубила. Убить её было не так просто. Брэди снова потерял сознание.

Когда он очнулся, была ночь. Несмотря на дальние громыхания, небо вздувалось над головой черно-звездным прозрачным куполом - бездна, которая кружась, падает на тебя сверху. Нет, это просто кружится голова. Он попробовал пошевелиться и с удивлением почувствовал, чточто лежит наполовину в воде. Потом он понял все.

Слониха не спала. Она перетащила его сюда своим хоботом и теперь держала так, чтобы он не смог уйти. Она решила убить не сразу. Он увидел кончик хобота, лежащий у него на груди. Два мягких чувствительных отростка шевелились. Он поднял голову и увидел бивни, синевато отсвечивающие в свете звезд - один длинный, другой обломанный на половину. Над бивнями угадывалась черная громада головы. Хобот напрягся и вынес Брэди из ручья. Брэди закричал. Хохот гиен ответил ему из-за кустов, будто долго не затихающее эхо.

Вдруг хобот отпустил его. Брэди взялся за нож. Слониха отвернулась и легла, не обращая на него внимания. Гиены приблизились. Брэди подполз к огромному животному и встал на ногу, опираясь на складчатую, всю в легком пушке, кожу. Стоящего человека гиены не тронут. Но он не сможет стоять всегда - что потом? Потом ему поможет этот слон, другого выхода нет, - эту зверюгу нельзя убивать сейчас.

Еще двадцать четыре дня они спали по очереди и по очереди прогоняли гиен. Этим низкозадым улыбающимся псам так и не удалось поживиться. Но за двадцать четыре дня произошло многое. На третий день нога распухла и почернела. Спасти Брэди могла лишь ампутация. Он разложил костер (картонку спичек он все же имел с собой, хотя это было против правил игры), очень сильно стянул бедро остатками рубашки и долго ждал, пока нога полностью онемеет. Но она так и не онемела до конца. После ампутации ниже колена остался торчать лишь обгорелый слом двух костей - операцию Брэди делал ножом, раскаленным на огне, а потом сильно прижигал рану, чтобы остановить кровь. В это время ни человек, ни слон не спали - почти двое суток. Через пару недель слон научился легко садиться и вставать, тяжело прыгал на трех ногах, но теперь уже мог кормиться сам. Брэди вырезал костыль из самой толстой палки, которую сумел найти, и тоже мог медленно передвигаться. Все это время они спали по очереди и все это время гиены ждали. Наконец, они смогли идти вместе. КАждый час они делали долгий привал. Они были нужны друг другу.

... Пройдет ещё месяц, прежде чем они выйдут к электроограде парка. К этому времени богатые подонки уже уедут. Брэди использует все свои деньги, чтобы спасти слониху. Ее усыпят, выстрелив с близкого расстояния двумя шприцами с М99 и потом сошьют сухожилие. Потом она уйдет в саванну и больше не вернется. На следующий год Паулю Брэди предложат сумму, вдвое большую чем раньше, чтобы он пошел поохотиться на протезе. Он откажется. И тогда его попросят покинуть В***. что он и сделает.

В тот год в городе будет много новых смикос.

ТОЛЬКО НЕ ЕШЬ БРИТВУ

Вечер и ночь директор Юрич провел в лагере.

Лагерь носил имя "Романтик", как и все подобные места, изобретенные необьятной ширью педагогической мысли. О повышенном романтизме местности сообщала прямоугольная древоплита выцвевшего цвета, стоявшая между трех пушистых сосен, - поставленная незаметно, чтобы не слишком часто красить. Плита стеснялась своего имени и оттого год от году кривилась, подгнивая. Под романтичную плиту обычно сметался мелкий мусор - и в трех соснах мусор терялся. Здесь же ночные чешуекрылые устраивали праздники любви. По ночам воздух гудел от множества мелких крыльев, влюбленная мелочь кружила, воображая себя эльфами или дюймовочками, на худой конец; кружила, сталкивалась, ползла по клейким стволам, прелой хвое и по рубахам худоребрых мальчиков, которые вышли, чтобы осветить летнее таинство сигаретным огоньком.

Лагерь заканчивал последний день работы. Здесь работали только те, кто не отработал повинность за крепкое детское лето. Каждый ученик из тысячи двухсот должен был отработать в свое личное, свободное от учебных кошмаров, время. Если же он не хотел работать, то должен был заплатить деньгами или мелкими полезными предметами. Вениками, например, или зеленой краской. Те ученики, которые не сделали ни первого, ни второго, ни третьего, были искуссно пойманы директором Юричем, собраны в лагере и над ними производились полезные для воспитания экзкекуции.

Юрич приехал проинспектировать лагерь. Он был немножечко навеселе и деревня, проезжавшая мимо автобуса, покачивалась весело, напевала песни с завалинок, выпускала на дорогу смешных упрямых коров, автобус смеялся и глох мотором, избыточно жизнерадостен. Директор Юрич сидел, насупившись, не допуская к себе веселье местности. Миссия его требовала сосредоточенности души. Он прибыл около четырех часов и примерно до семи спал в личной двухместной палатке с пастовыми надписями на стенах (надписи сообщали кто в кого влюблен, никого не пропуская и порой замахиваясь на обобщения), и во сне же обдумывал, кого наказать за обнаруженные надписи. Руководящий человек ценит свое время, а потому думает и во сне. Проснувшись, он сел и стал ждать доклада.