Дороти Сэйерс - Идеальное убийство

– Ваш - действительно подсказал бы, - ответил его собеседник. - Кстати, общественный долг отнюдь не обязывает вас есть устриц, если вы их не любите. Похоже, так оно и есть. Стоит ли продлевать мучения? Официант, заберите у этого джентльмена устрицы и принесите вместо них что-либо удобоваримое.

Итак, как я и говорил, ваш общественный долг заключается в том, чтобы строить предположения, инициировать расследования и поднимать шум, и если вы ошибетесь, люди не будут возмущаться по этому поводу, а скажут лишь, что вы сообразительный и усердный полицейский, который немного перестарался. Однако доктора - бедняги! - вынуждены вечно балансировать на тонкой проволоке, натянутой для них обществом. Никто не станет приглашать к пациенту врача, который при малейшем подозрении начинает выдвигать обвинения в убийстве.

– Прошу прощения! - Молодой человек с тонкими чертами лица, сидевший в одиночестве за соседним столиком, живо повернулся к ним. - Ужасно невежливо с моей стороны вторгаться в разговор, однако все, что вы сказали, верно до последнего слова, и я - живое тому подтверждение. Вы не можете себе представить, до чего мы, врачи, зависим от иллюзий и предубеждений наших пациентов и их близких. Самые элементарные предосторожности приводят их в негодование. Если патологоанатом осмеливается предложить родственникам вскрытие, они с ужасом отвергают его, говоря, что не позволят «резать нашего милого старенького мистера Такого-то», а если диагност просит разрешения в научных целях провести исследование по поводу загадочного заболевания, они решают, что вы намекаете на что-то неприличное. Если же вы предоставляете всему идти своим чередом, а потом оказывается, что там не обошлось без постороннего вмешательства, коронер впивается вам в глотку, а газеты делают из вас отбивную, поэтому в любом случае врач жалеет о том, что появился на свет.

– Похоже, вы знаете об этом не понаслышке, - сказал человек с моноклем, при этом его лицо выражало искреннюю заинтересованность.

– Это правда, - согласился врач. - Веди я себя как рядовой член общества, а не как пламенный гражданин, мне сейчас не пришлось бы рыскать по городу в поисках новой работы.

Человек с моноклем слабо улыбнулся и окинул взглядом зал небольшого ресторанчика в Сохо. За столиком справа толстяк развлекал двух девушек-хористок; рядом с ним двое пожилых завсегдатаев демонстрировали близкое знакомство с меню «Доброго буржуа», поглощая рубцы по-кански, которые так восхитительно тут готовят, и запивая их шабли-мутонн 1916 года; на другом конце обеденного зала какой-то провинциал и его жена затеяли неприличный скандал с метрдотелем из-за того, что им отказывались подать жареное мясо, к которому они хотели заказать лимонад - для дамы и виски с содовой - для джентльмена; за соседним же столиком статный седовласый землевладелец, утомленный выбором салатов для семейного обеда, рассуждал о правильном соотношении различных пряностей и чеснока.

Старший официант принес блюдо с речной форелью, переложил рыбу на тарелки человека с моноклем и его спутника и удалился, оставив их в уединении, которого неискушенные люди всегда ищут в модных заведениях и никогда не находят здесь.

– Я чувствую себя, - сказал человек с моноклем, - в точности как принц Флоризель из Богемии. Уверен, сэр, что за вашими словами кроется интереснейшая история, и я буду весьма обязан вам, если вы расскажете ее нам. Насколько я могу судить, вы уже закончили ваш ужин, и поэтому, быть может, не станете возражать против того, чтобы пересесть за наш стол и развлечь нас этой историей, пока мы будем есть. Простите мне эту стивенсоновскую манеру - моя заинтересованность происходит совсем из другого источника.

– Да ладно вам, Питер, - улыбнулся его визави. - Мой друг - человек гораздо более рациональный, чем можно судить по его изысканной речи, - добавил он, оборачиваясь к незнакомцу, - и если вы хотите рассказать нам, что лежит у вас на сердце, то можете быть совершенно уверены, что дальше нас эта информация не пойдет.

На лице молодого врача, человека с тонкими чертами лица, появилась улыбка - слегка зловещая.

– Я с удовольствием расскажу вам эту историю, если она не утомит вас. Просто случай из моей практики, не более того.

– Замечательно! - торжествующе воскликнул человек по имени Питер. - Начинайте же! Выпейте чего-нибудь. Горе тому, кто не позволяет себе маленьких слабостей. И, прошу вас, с самого начала. Ум у меня самый тривиальный. Я обожаю мелочи. Детали приводят меня в восторг. Я хочу знать подробности, пусть даже незначительные. Не откажусь ни от одной.

– Что ж, - произнес врач, - если рассказывать с самого начала, то я - врач, и сферой моих научных интересов является такое заболевание, как рак. Как и многие мои коллеги, я хотел заняться этой темой, однако, когда я сдал экзамены, у меня еще не было достаточных средств, чтобы посвятить себя исследовательской работе. Мне пришлось подыскать практику в провинции, но я поддерживал связи с некоторыми медицинскими светилами и надеялся все же вернуться к научной деятельности. Признаюсь, я надеялся получить наследство от своего дядюшки - но пока же решил, что будет полезно приобрести опыт практикующего врача. Расширить кругозор и все такое…

Поэтому, когда я приобрел небольшую практику в - не буду упоминать название, скажем, в городке N, в графстве Хемпшир, населением около пяти тысяч человек, - я узнал, что среди моих пациентов есть одна больная раком. Пожилая дама…

– Как давно это было? - перебил его Питер.

– Три года назад. Правда, я мало чем мог помочь пациентке. Старушке было семьдесят два, и она уже перенесла одну операцию. Хотя, надо сказать, она не сдавалась на милость смертельной болезни, сражалась с ней изо всех сил, да и организм у нее был крепкий. Интеллектом больная не обладала, однако в некоторых вопросах была довольно хорошо осведомлена, упряма и положительно не собиралась умирать.

Жила она со своей племянницей, молоденькой женщиной лет двадцати пяти или около того. Раньше с ней жила компаньонка, пожилая дама была ее преданной подругой еще со школьной скамьи. Когда эта компаньонка скончалась, девушка, единственная родственница, оставила должность медсестры в Королевском госпитале, чтобы присматривать за своей тетушкой. Они обосновались в N примерно за год до того, как я начал там практику. Надеюсь, я пока ясно излагаю?

– Абсолютно. А другая сиделка у нее была?

– Появилась, но не сразу. Поначалу моя пациентка вполне справлялась с повседневными делами: навещала знакомых, делала легкую работу по дому, ухаживала в садике за цветами, вязала, читала, ездила на прогулки - в общем, занималась обычными делами, которыми пожилые дамы заполняют свой досуг. Конечно, временами у нее случались боли, однако квалификации племянницы-медсестры вполне хватало для того, чтобы сделать все необходимое.