Мария Мамонова - Звездная девчонка

- Ну и как там у вас, на этом самом Денебе? - вежливо говорю я, чтобы поддержать разговор.

- Ты меня неправильно понял, - говорит она. - Денеб - это наше солнце, а планета, где мы живем, Шуэй.

Я прямо-таки подскочил.

- А как тебя звать-то?

- Луэвэ, - отвечает она. И звуки эти произносит так здорово, что я онемел, будто бы все чудеса мира прозвенели в этом имени.

- А зачем ты у нас? - вдруг спросил я. Она стоит рядом, прямая, словно выточенная из прозрачной планки. Плащик ее таинственно мерцает. Чувствую я, дико она мне нравится, но понимаю, что мысли мои она угадывает, и от этого краснею.

А Луэвэ смахнула с воротничка снежные хлопья, которые падали на нее. Падали и не таяли. Подумала и говорит:

- Вот что, Витя, приходи завтра вечером на холмы к реке. У меня ведь среди землян нет товарищей, - И стала удаляться летучими своими шагами. На повороте обернулась и издали сказала тихо, но так, что я различил каждое слово: - Странные, странные вы, люди. И вы со временем станете всемогущими, когда подружитесь с нами. Земля ваша прекрасна, как и наша Шуэй, и мы давно ждем встречи с вами. И я не первая уже посланница с нашей планеты. Наши посланники живут среди вас. Даже в твоем классе есть шуэянин.

- В нашем классе?!

- Да, это Митя Рулев. - Она взмахнула плащом и скрылась. А я в страшном смятении отправился домой.

Уроков, конечно, я не сделал. Уж какие тут уроки! С тяжелой головой приплелся на следующий день в школу. Там сидел тише воды, ниже травы и все размышлял: приснилось мне все вчерашнее или нет? Приснилось там или не приснилось, но решил все-таки с темнотою пойти на реку к холмам. Ведь это недалеко, тут, за городом. У меня в этот день был, наверное, отсутствующий вид, и потому, что я сидел тихо, ребята, наверное, решили, что я вообще тронулся. А наша строгая Татьен усмотрела в этом благотворное влияние своего пропесочивания, дескать, вот и Негова воспитали. На переменах я ни разу не подрался, но все следил за Митюхой Рулевым. Митюха как Митюха, ничего особенного. Подумал, что Луэвэ меня просто разыграла - ведь Митька себя ничем и не выдал. А когда я, не выдержав, в конце уроков подошел к нему и тихо сказал, что знаю, кто он, Митька уставился на меня большими глазами и молча покрутил пальцем у виска.

После уроков, когда я с нетерпением бросился в раздевалку, вдруг объявили сбор. О боже, этого еще не хватало! Я притворился, что не слышу, и выскочил из школы.

Наверное, не один час я околачивался возле приречных холмов, придумывая, что скажу Луэвэ, и не очень при этом веря, что она выполнит обещанное и появится. И еще думал, как и почему так неожиданно произошел контакт, о котором мечтали ученые и фантасты. Я уже не сомневался, что все вчерашнее мне приснилось. И вдруг недалеко от меня в снежной мгле вспыхнул голубоватый ореол, рассыпались искры. В них стояла Луэвэ. Когда ореол рассеялся, она подошла ко мне и очень просто сказала:

- Здравствуй, Витя, - и улыбнулась.

Тут моя скованность сама собой слетела, и я почувствовал себя превосходно.

- Вы, что ж, изучаете нас, что ли? - с ходу спросил я.

- Мы хотим знать вас лучше, - неопределенно ответила Луэвэ.

Я про себя ухмыльнулся: тоже мне, прислали научную экспедицию. Уж расщедрились бы на какую-нибудь паршивую летающую тарелку, что ли.

- Люди смеются над такими контактами, потому что привыкли жить одинокими в своем мире, - серьезно и строго ответила моим мыслям Луэвэ. Но мы на многие тысячелетия старше. У нас уже никто и не помнит, что такое войны. Мы живем в счастливом мире, но наша планета пока - снежинка, растопленная дыханием вселенной. Поэтому так прекрасно встретить в беспредельном мире братьев по разуму. Мы давно уже наблюдаем вас, мы смотрим на вас как бы с вершин тысячелетий, И мы видим вас в будущем, когда вы познаете, что мир бесконечен, что истинная сила в разуме.

Я смотрел на нее и старался понять, что она говорит. Потом вдруг спросил:

- Слушай, ты, видать, все знаешь о том, что делается там, в космосе. Скажи-ка, что это за "черные дыры" где-то возле вашего Денеба?

Об этих "черных дырах" в космическом пространстве я что-то читал или слышал.

- О, для вас это пыль, скрывшая далекий свет. Ничего больше. Два кольца на бледных пальцах Млечного Пути, но за ними таятся входы в другие вселенные, где иные законы, где рушится пирамида времени. Кто знает, какая энергия бушует там в пучинах, что за миры владеют ею... Один из таких миров мы познали. - По лицу девочки облаком пронеслась тень. Луэвэ помрачнела и смолкла, не закончив фразы.

Меня ужасно удивила та одержимость, с которой она заговорила об этих самых "черных дырах". Эти "дыры" чем-то пугали ее. Я попробовал перевести разговор. Луэвэ перешла на другую тему, а я решил, что ей почему-то неприятно говорить о "черных дырах" и об энергии вообще.

Гуляли мы долго. Но я так ничего нового и не узнал ни о дырах, ни о световых туннелях, связывающих, как оказывается, далекую Шуэй с Землей. Решил подробнее расспросить потом.

Пошел пушистый снег. Он засыпал меня, лежал на воротнике, на шапке, но почему-то соскальзывал с Луэвэ, и, как вчера, веяло волшебным ветром чудес и сказок. Снежинки плавно кружились в морозном воздухе, а над ними, скрытые белой тьмой, мерцали звезды, зовя в неведомые дали. Интересно, с каких это пор я сделался поэтом?

- Какой он маленький, этот Денеб, если смотреть с Земли, - снова сказала она, точно проверяя расстояние между своей звездой и лентой Млечного Пути. - Как далека дорога.

Я не стал задавать вопросов. Не хотелось выглядеть болтуном, хотя вопросов в голове вертелось все больше и больше. Мы распрощались на берегу реки.

- До завтра, - сказала она и исчезла в метели.

А я не пошел домой. Я направился в библиотеку. Там отыскал и прочитал все, что нашлось, и о "черных дырах", и о Денебе, и о расположении этой звезды на небесной сфере. Потом возился с астрономическими картами, ничего толком в них не разбирая, но карты все-таки помогли мне понять, что Луэвэ, рассказывая о своем Денебе, имела в виду звезды Альферац или Альтаир. И почему ее так волнуют эти "дыры", надо будет завтра обязательно ее расспросить.

И еще одно колоссальное событие случилось тогда. Я сделал уроки!

В школе я невольно приглядывался к Рулеву, Рулев как Рулев. Митюха Рулев. Но теперь мне уже начало казаться, что Митюха-то он Митюха, но, может быть, действительно замаскированный пришелец. Иногда мне даже мерещилось, что он хочет мне что-то сообщить. Что-то важное. Но он упорно не подходил ко мне. А когда я сам направился к нему, он вдруг заявил, что у него дико болит голова, и смылся с третьего урока. Это укрепило мое подозрение.

Кое-как досидев четвертый урок, я на пятом не стерпел и, пока Елизавета Петровна стучала мелом по доске, выводя уравнение, толкнул Толстого.