Эрвин Каин - Обманки (Рассказы)

- А где здесь?!

- Ну где-где? В чистилище.., Ох, простите, вы же и в чистилище, наверное, не того... не верите?

- Не верю!

- Ну вот, и как после этого с вами разговаривать, скажите на милость?

- А вы не разговаривайте!

- Не имею права!

- Простите, если я умер, могу я наконец остаться один и подумать?!

- Нет, не можете! Все думают: вот умру и подумаю на досуге, и ошибаются поголовно! Следовало бы читать про это дело поподробнее, а то разъяснять каждому приходится!

- Ну хорошо! А сказать, почему вокруг так темно, вы можете?

- Конечно могу, с радостью!

- Ну, скажите тогда!

- Вокруг вас темно, во-первых, потому что не светло, то есть нет света, а во-вторых, потому, что вам его видеть нечем! Чтобы было чем видеть, нужно при жизни тренироваться!

- А как тренироваться?

- А зачем это теперь вам?

- Скажите, может, еще пригодится?

- Вы святая наивность! Но я скажу, это как раз можно! Молиться нужно, вот что! Можно богу, можно не богу, кому угодно, но обязательно, чтобы с любовью!..

- А что такое любовь?

- А вот этого, честное слово, не знаю! Сложная штука! У нас тут высшее образование получают по этому вопросу, а все равно не понимают толком!.. То есть пользуются, конечно, вовсю, но чтоб в целом понять, так это нет!

- Значит, я умер, говорите?!

- Да, говорю.

- Ну, тогда скажите, наконец, что же такое смерть? Хоть здесь-то я могу про это узнать?! Всю жизнь выяснял!

- Можете, но вас это не устроит.

- Почему?

- На этот вопрос отвечать не буду!

- Ладно, а все-таки, что такое смерть?

- Ничего страшного! Просто переход из одного состояния в другое: вот вы трезвый, а вот вы пьяный, а вот уже и под трамвай попали!

- И это для всех одинаково?

- С вашей позиции, да.

- А как же быть с детьми?

- О! Дети - это прекрасно! Как сказал поэт: "Цветы на могиле цивилизации".

- А что же тогда такое жизнь?

- Уж-то сами не знаете?

- Знаю немного!

- Тогда что спрашивать?! Будто поговорить больше не о чем.

- И все же, скажите?

Да не могу я вам этого сказать, сам никогда не жил и другим не советую.

- Что, серьезно?

- Абсолютно. Хорошее слово, правда?

- А что же со мной будет дальше?

- Трудно сказать, не моя это компетенция, но, кажется, сто миллионов лет мы с вами побеседуем, потом на полмиллиарда лет вы останетесь подумать, а потом посмотрим... может, и еще побеседуем.

- Как?

- А вот так.

- Но неужели я столько нагрешил, что...

- Да нет, грешникам, им хуже... Но веселее, вы уж мне поверьте!.. Ежатся, а сюда все равно никто не хочет, да и многие из них дней через тридцать-сорок обратно на Землю попадают в виде сперматозоида! Тоже неприятно, но вполне-вполне терпимо!..

- А праведники как же?

- У праведников не жизнь туточки, а малина... А более точно не скажу, не имею права разглашать секретную информацию...

- А за что меня тогда? За что?!

- А ни за что! Ни за что много хуже выходит, нежели за что-то. Вот, если ты в жизни ничего ни сделал ни хорошего, ни плохого, тогда и сюда! А там, миллиарда через три лет, и посмотрим... кстати, мы с вами уже семь минут говорим, стало быть, на семь минут меньше терпеть!

- Астрономических?

- Ни в коем случае! Обычных, земных!...

...ых ...ых ...ых, - звучало еще в голове, но сон уже отселил. Ледяные пятки похрустывали по крахмальной простыне. Он открыл глаза: окно, сервант, жена под боком! Но сон не был сном, столь был явствен и преднамерен. Он лег на спину, чувствуя, как к телу возвращается тепло, и за какие-то полчаса составил план действий на следующий день. Составил, подгоняемый ужасом, вынесенным из кошмара.

"Значит так, - думал он. - Зарежу жену, потом подожгу квартиру! Поеду в центр - пройдусь по Бродвею голым, убегу от полиции, окрещусь в ближайшей церкви!.. И на всю оставшуюся в монастырь, грехи замаливать!"

Подумав так, он еще подумал, что вполне достаточно погрешил в своих мыслях, и уже успокоенный, повернулся на другой бок и уснул.

- Вы умерли!

- Как, опять?

- Да, и теперь уже навсегда!

- Но почему темно?! Я же согрешил?! Почему мрак?! Сколько миллиардов дет?! Сколько? Я же согрешил в мыслях своих?

- Да, и это дает тебе возможность думать и разговаривать, в противном случае ты был бы и этого лишен!

- Ну, так, лучше лишите меня возможности думать и разговаривать, чем так-то! Все будет лучше!.. А вот на это я не имею права.

- А если бы я действительно?..

- Вот тогда бы и спрашивал! А то - дай ему, да дай! Что заработал, то и получил, понял!.. КОСМИЧЕСКАЯ ВОЙНА

В тот дивный весенний вечер в камере их было двое: Костя Фригуров потенциальная жертва, человек большого роста и малого ума. получивший три года за неумеренный пацифизм, и Дима Ян - коротышка-садист, мотающий срок за сержантское рвение. Мирно горела электролампа в бетонной чаше потолка, в узкой щели между решеткой и верхней частью стены возникали звезды, сокамерники пили жидкий чай.

- Я не пойму все-таки, за что тебя посадили? - спрашивал Дима Ян.

- За отказ от военной службы! - отвечал Костя Фригуров.

- А почему ты отказался?

- Потому что отношусь к секте христиан-материалистов!

- Это как понимать?

- Ну, это... Когда человек произошел от обезьяны... С этим тезисом ты согласен?

- Вполне согласен!

- Ну, а обезьяну, в свою очередь, сделал Господь Бог!

- Ты смотри-ка, и с этим я ноже согласен! - Дима Ян сощурься на вольные звезды. - А может, я тоже это... Христианин-материалист?

- Все мы христиане-материалисты, - Костя Фригуров смотрел на тихо покачивающуюся лампочку. - Но чаще стихийные! Вот ты стихийный!

Дима Ян обладал от рождения неплохим умом и задумался на полчаса. Пока он думал, его сокамерник от скуки сперва сделал из страницы мемуаров маршала Галифе бумажный самолетик, показавшийся Диме военным, а потом, разобрав самолетик, сложил на поверхности нар бумажную пентаграмму.

Додумавшись до чего-то, для себя неприятного, Дима начал вполголоса ругаться. Наверное, нецензурные его слова сложились случайно в заклинания... Вспыхнуло в пентаграмме белое пламя, завоняло серой и лампочка на потолке налилась красным неприятным светом, напоминая маленький помидо р... В границе пентаграммы стоял, отдавая под козырек двумя малюсенькими пальчиками, чертик. Весь он был не больше десяти сантиметров. Присмотревшись, можно было увидеть, что рогов у него нет. а одет он в серую военную форму. И на фуражке была точка блестящей к кокарды. Чертик посмотрел на потолок и спросил:

- Кто из вас будет Константин Фригуров?

- Ну, я буду, - отозвался Костя.

- Константин Фригуров, вы призываетесь на военную службу в Вооруженные Силы Вселенной!

- Это даже интересно, почему это я призываюсь?!.. Нет, я уже из трех положенных два отсидел...