Владимир Михановский - Беспроигрышная лотерея

Итак, дело его жизни рушилось. Честолюбивые мечты и надежды – гибло все! Перед мысленным взором Чалмерса проносились картины одна печальнее другой.

Коттедж описывают за долги… Гараж и «безан» идут туда же… Его кидают, чего доброго, за решетку, как нарушитля контракта… А жена с сынишкой куда же?..

В коридоре послышались уверенные шаги, и в лабораторию вошел Чарли. Лучи закатного солнца, бившие в круглое окно, отчетливо обрисовывали его плечистую фигуру.

«Все он, – с внезапной злобой подумал Чалмерс, глядя на свое детище. – Впрочем, смешно спрашивать с робота. Спрос не с машины, а с конструктора».

После тяжелого разговора с шефом на душе Чалмерса было горько и тоскливо.

– Добрый вечер. Отец, – сказал Чарли, подойдя к Чалмерсу.

– Здравствуй, Чарли.

– Сегодняшняя программа накопления информации перевыполнена, – рокотал уверенный бас. – Сверх заданной вами программы усвоен тридцать второй том Британской энциклопедии, а также монография об особенностях языка древних ацтеков.

– Это уже не имеет значения, – махнул рукой Чалмерс.

– Не понял, прошу повторить, – быстро проговорил робот и мигнул.

«Надо взять себя в руки, – сказал себе Чалмерс, – и выдержать все это до конца».

– Ты молодец, Чарли, – ласково сказал профессор, глядя на робота.

– Жду задания.

– Ступай-ка и займись тридцать третьим томом. «И что ему стоит, – подумал Чалмерс, глядя в широкую спину удаляющегося белкового робота, – выразить, скажем, радость по поводу того, что я похвалил его! Но никакого подобия чувств нет и в помине».

Профессор тяжело поднялся и вышел из-за стола.

– Никакого подобия чувств… – вполголоса повторил он. Гм, подобия…

«А может, и впрямь пойти по линии имитации? Кто там станет разбираться. А если кто-нибудь и обнаружит подделку, могущественная компания легко сумеет замять неприятность. Тогда будет все: и слава, и деньги. И неустойку платить не придется».

Но Чалмерс тут же отверг эту мысль. Шарлатаном он не был и не будет.

Угрюмый профессор долго и бесцельно бродил по огромной лаборатории, привычно пустынной (Чалмерс работал без сотрудников, предпочитая манипуляторы), останавливался то у стеллажей, на которых покоились бесчисленные блоки памяти, то у волноводов, образующих диковинный букет, то у термостата, где выращивались белковые клетки памяти робота.

«И ведь Чарли по-своему привязан ко мне, – размышлял Чалмерс. – Он, например, охотнее подходит ко мне, чем к кому бы то ни было другому. Так почему же он ни разу не проявит свои чувства, хотя бы в самой примитивной форме? Ведь он и читал об этом, и видел в специально подобранных фильмах, которым несть числа».

У Джона всплыла в памяти его вчерашняя беседа с Чарли, после которой, собственно, он и решился на окончательное объяснение с Вильнертоном.

«Почему ты ни разу не выразишь радости или огорчения, Чарли?» – спросил профессор.

«А к чему?» – безмятежно ответил робот, поблескивая фотоэлементами.

«То есть как к чему?» – растерялся Чалмерс.

«Выражение чувств отнимает слишком много энергии, – пояснил Чарли, – и поэтому оно излишне. Необходимо выдержать принцип наименьшего действия».

«А может, он прав по-своему?» – продолжал размышлять профессор.

– Нет, никогда! – сказал Чалмерс громко и даже приостановился. – Но как докажешь это Чарли?

Можно, конечно, действовать в приказном порядке. Но тогда вся великолепная логическая система робота окажется безнадежно испорченной. Нет, голая команда здесь решительно не годится. Робот должен прийти к нужным выводам самостоятельно. Или…

Остановившись у окна, Чалмерс рассеянно глядел, как по двору компании торопливо снуют люди, сильно смахивающие с такой высоты на муравьев.

«Сюда и ласточка, пожалуй, не залетит», – с тоской подумал Чалмерс.

И тут профессору пришла мысль, от которой похолодело в груди. Сначала мысль показалась страшной, но чем больше Чалмерс думал, тем сильнее убеждался, что это, пожалуй, единственный выход из тупика, в котором он очутился.

Рассчитывать на длительную отсрочку, необходимую для завершения работы с Чарли, не приходилось.

«Компания не намерена больше терпеть убытки», – без обиняков заявил шеф сегодня утром. Итак… Да, решено. Анна, по крайней мере, получит страховку, – невесело усмехнулся Чалмерс.

– Как в беспроигрышной лотерее, – сказал он, отходя от окна.

– Застрелился? – переспросил шеф, дыша в трубку видеофона. – Улизнул-таки, прохвост! Не сообщайте пока никому об этом… Что, что? В Медицинский центр? Вы с ума сошли! Никаких медцентров, говорю я. У компании имеется все свое, и врачи в том числе. Исполняйте приказ. Имейте в виду: произошел несчастный случай. Вам ясно? Вот так.

Лицо на экране видеофона несколько раз кивнуло в знак понимания и затем погасло…

– Пожалуйста сюда, миссис Чалмерс. Осторожно, не ударьтесь. Нет, здесь у нас не больница, а так… Нечто вроде лазарета. Знаете, ведь сотрудников у компании не одна тысяча. Вот и бывают иногда разные несчастные случаи, вроде как с вашим мужем. Как произошло? Но вам же объяснил наш врач. Небрежно чистил пистолет… Ну откуда же мне знать, миссис!.. Ведь я только сестра. Нет, недалеко, еще один пролет. Значит, вы не забыли, что сказал врач? Полный покой. Вам дается пять минут. Какое счастье, что пуля прошла так удачно! Извольте, вот в эту дверь.

С узкой железной койки на неброско одетую женщину глядел бледный, без кровинки, Джон.

– Здравствуй, Анна, – попытался он улыбнуться. – Видишь, как меня угораздило…

– Не разговаривай, – замахала Анна руками. Затем, оглядевшись, придвинула белый, как и все в этой комнатке, стул и опустилась возле мужа. – Тебе нужен покой.

– Ничего, – тихо сказал Джон, – теперь все позади. Вот если бы пуля прошла на два миллиметра левее… Тогда уж я имел бы абсолютный покой.

– Но как ты неосторожен, Джон, дорогой. И почему ты мне никогда не говорил, что имеешь дело с огнестрельным оружием?

– Да так, не приходилось… Зато теперь мы будем богаты, Анна, очень богаты.

Анна вопросительно посмотрела на мужа.

– Мой опыт удался, – пояснил Чалмерс, поймав ее недоумевающий взгляд.

– Правда? – расцвела женщина. – И яхту для мальчика сможем купить?

– Хоть десяток яхт.

Разговор утомил Чалмерса, и он прикрыл веки. Не зная, о чем еще говорить, Анна собралась было уходить, но в это время послышался осторожный стук в дверь, и в палату вошел Чарли. Ловко балансируя подносом, он опустил его на тумбочку у изголовья Чалмерса. На подносе среди нескольких кистей недорогого винограда красовалась огромная связка желтоватых бананов.