Генри Каттнер - Призрак

Крокетт уставился на него, потом откинулся на спинку стула, не зная, смеяться ему или просто равнодушно удивиться. Наконец он решился на смех, прозвучавший не очень весело.

- Значит, не у одного Бронсона не все дома, - заметил он.

Форд широко улыбнулся.

- Спустимся вниз, посмотрим интеграторы.

Крокетт с едва заметной неприязнью заглянул в глаза психологу и нервно забарабанил пальцами по столу.

- Вниз? Зачем?

- Вы имеете что-то против?

- Черт возьми, нет, - ответил Крокетт. - Только...

- Воздействие там сильнее, - подсказал Форд. - Депрессия усиливается, когда вы оказываетесь рядом с интеграторами. Верно?

- Да, - буркнул Крокетт. - И что с того?

- Все неприятности идут от них. Это очевидно.

- Они действуют безукоризненно - мы вводим вопросы и получаем правильные ответы.

- Я говорю не об интеллекте, - возразил Форд, - а о чувствах.

Крокетт сухо рассмеялся.

- У этих чертовых машин нет никаких чувств.

- Собственных нет, поскольку они не могут творить. Их возможности не выходят за рамки программы. Но послушайте, Крокетт, вы работаете со сверхсложной мыслящей машиной, с радиоатомным мозгом, который ДОЛЖЕН быть чутким и восприимчивым. Это обязательное условие. И вы можете создавать тридцатиэлементный комплекс потому, что находитесь в точке равновесия магнитных линий.

- Вот как?

- Что случится, если вы поднесете магнит к компасу? Компас начнет действовать по законам магнетизма. Интеграторы действуют... по какому-то другому принципу. И они невероятно точно выверены - состояние идеального равновесия.

- Вы хотите сказать, они спятили? - спросил Крокетт.

- Это было бы слишком просто, - ответил Форд. - Для безумия характерны изменчивые состояния. Мозги же в интеграторах уравновешены, стабилизированы в неких границах и движутся по неизменным орбитам. Но они восприимчивы - просто обязаны быть такими - к одной вещи. Их сила - их слабость.

- Значит...

- Вам случалось бывать в обществе психически больного человека? спросил Форд. - Уверен, что нет. Это производит заметное воздействие на впечатлительных людей. Разум же интеграторов значительно сильнее подвержен внушению, чем человеческий.

- Вы имеете в виду индуцированное безумие? - спросил Крокетт, и Форд утвердительно кивнул.

- Точнее, индуцированную фазу психической болезни. Интеграторы не могут скопировать схему болезни, они на это не способны. Если взять чистый фонодиск и сыграть какую-нибудь мелодию, она запишется и получится пластинка, много раз повторяющая произведение. Некоторые способности интеграторов представляли собой как бы незаписанные пластинки, их непонятные таланты - производное совершенной настройки мыслящего устройства. Воля машин не играет тут никакой роли. Сверхъестественно чувствительные интеграторы записали психическую модель какого-то мозга и теперь воспроизводят ее. Точнее, модель психики Бронсона.

- То есть, - вставил Крокетт, - машины рехнулись.

- Нет. Безумие связано с сознанием личности, а интеграторы лишь записывают и воспроизводят. Именно потому шестеро операторов покинули станцию.

- Хорошо, - сказал Крокетт. - Я последую их примеру, прежде чем свихнусь. Это довольно... мерзко.

- Как это ощущается?

- Я бы покончил с собой, не требуй это таких усилий, - коротко ответил ирландец.

Форд вынул блокнот для шифрованных записей и повернул ручку.

- У меня здесь история болезни Бронсона. Вы когда-нибудь слышали о типах психических болезней?

- Очень мало. В свое время я знал Бронсона. Порой он бывал исключительно угрюм, но потом вновь становился душой общества.

- Он говорил о самоубийстве?

- При мне - никогда.

Форд кивнул.

- Если бы говорил, никогда бы его не совершил. Его случай - это маниакальная депрессия: глубокая подавленность после периодов оживления. В начальный период развития психиатрии больных делили на параноиков и шизофреников, но такое деление себя не оправдывало. Невозможно провести линию раздела, поскольку эти типы взаимно проникают друг в друга. Ныне мы выделяем маниакальную депрессию и шизофрению. Шизофрению вылечить невозможно, остальные психозы - можно. Вы, мистер Крокетт, маниакально-депрессивный тип, которым легко управлять.

- Да? Но это не значит, что я сумасшедший?

Форд широко улыбнулся.

- Скажете тоже! Как и все мы, вы имеете некоторые определенные склонности, и, если бы когда-нибудь сошли с ума, это была бы маниакальная депрессия. Я, например, стал бы шизофреником, поскольку представляю шизоидный тип. Этот тип часто встречается среди психологов и объясняется комплексом компенсационной общественной ориентации.

- Вы хотите сказать...

Доктор продолжал: в том, что он объяснял все это Крокетту, явно была какая-то цель. Полное понимание - часть лечения.

- Представим это таким образом. Депрессивные маньяки - случаи довольно простые и колеблются между состояниями оживления и депрессии. Амплитуда колебаний велика по-сравнению с ровными и быстрыми рывками шизоидного типа. Периоды растягиваются на дни, недели, даже месяцы. Когда у маниакально-депрессивного типа наступает ухудшение, график его плохой фазы имеет вид кривой, идущей вниз. Это одно. Он сидит и не делает ничего, чувствуя себя несчастнейшим человеком в мире, порой до того несчастным, что это даже начинает ему нравиться. И только когда кривая начинает ползти вверх, его состояние меняется с пассивного на активное. Вот тут он начинает ломать стулья, и требуется смирительная рубашка.

Крокетт явно заинтересовался. В силу вполне естественных причин он прилагал выводы Форда к себе.

- Иначе обстоит дело с шизоидным типом, - продолжал Форд. - Тут ничего предсказать нельзя. Может произойти все что угодно. Это может быть раздвоение личности, навязчивая идея материнства или различные комплексы: Эдипов, возврат в детство, мания преследования, комплекс величия варианты не ограничены. Шизоидный тип неизлечим, но для депрессивного маньяка спасение, к счастью, возможно. Наш здешний призрак - именно депрессивный маньяк.

Со щек ирландца сбежал румянец.

- Начинаю понимать.

Форд кивнул.

- Бронсон сошел с ума здесь. Он покончил с собой, когда его депрессия оказалась в нижней точке кривой, став невыносимой, и это извержение разума, чистая концентрация безумия Бронсона оставила свой след на радиоатомных мозгах интеграторов. Помните фонодиск? Электрические импульсы их мозгов непрерывно излучают эту запись - состояние глубочайшей депрессии, а интеграторы настолько мощны, что каждый, находящийся на станции, принимает излучение.

Крокетт сглотнул и допил остывший кофе.

- Боже мой! Это просто... кошмар!