Роберт Хайнлайн - Проект «Кошмар»

— Представление с игральными картами я могу пропустить. Перейдем к телекинезу. У кого-нибудь найдется два кубика? — никто не откликнулся. — У нас есть свои, — продолжил он. — Они проверены вашими физическими лабораториями и опечатаны, — он вскрыл пакетик, из него высыпалась дюжина кубиков. — Двойной Макс, как насчет партии «Натюрельс»?

— Могу попробовать.

— Генерал ла Мотт, выберите, пожалуйста, два кубика и положите в стакан.

Генерал выбрал кубики и передал стакан Эндрюсу.

— Сколько вы хотите выкинуть?

— Вам будет достаточно шесть и пять, генерал?

— Если сможете.

— Вы не поставите пятерку против меня, генерал? Разве вам не интересно? — он посмотрел на генерала невинным взором.

Ла Мотт усмехнулся.

— Вы сами захотели, солдат, — он поставил пятерку. Эндрюс положил на нее свою, потряс стакан и метнул кубики. Один остановился на монетах — пятерка, другой упал на стул — шестерка.

— Не хотите ли удвоить ставку, генерал?

— Я больше не хочу играть. Покажите нам пару «Натюрельс».

— Как прикажете, господин генерал, — Двойной Макс спрятал деньги, потом выкинул шесть-один, пять-два, четыре-три и в обратном порядке. Он много раз выкинул шесть-один, потом почему-то перешел на один-один. Он поднапрягся и выкинул две пятерки. Сердито посмотрев на маленькую пожилую даму, он сказал:

— Достаточно, леди, если вы хотите побросать кости, то почему бы вам не подойти сюда?

— Но, господин Эндрюс!

— Да-да, подойдите-ка сюда, миссис Уилкинс, — сказал Рейнольдс.

— Я не понимаю, о чем вы говорите, джентльмены, — она вернулась к своему вышиванию.

Полковник Хэммонд сел возле рыжих близняшек.

— Вы — «Январские близнецы», не так ли? — спросил он тихо.

— Это наш сценический псевдоним, — ответила одна девушка.

— Наша настоящая фамилия Браун, — сказала другая.

— Верно — Браун, — подтвердил он. — А как насчет представления здесь, для наших солдат?

— Доктор Рейнольдс будет возражать, — ответили они серьезно.

— С ним я договорился. У наших солдат нет никаких развлечений, режим секретности, знаете ли. Что вы об этом думаете, Джоан?

— Я — Джейн. Если вы договорились с профессором…

— Большое спасибо!

Хэммонд вернулся на свое место. Миссис Уилкинс тем временем раз за разом выбрасывала шестерки на двенадцати кубиках. Доктор Уитерс мрачно наблюдал за этим представлением.

— Ну, доктор? — спросил Хэммонд.

— Это достойно внимания, — согласился Уитерс. — Но все происходит на молекулярном уровне — нет, на уровне элементарных частиц.

— А рисунки?

— Я физик, но не психолог. На базисные частицы — электроны, протоны, нейтроны — мы влиять не можем, разве что при помощи ускорителей.

Доктор Рейнольдс стоял рядом и все слышал.

— Большое спасибо, доктор, — ответил он на замечание Уитерса. — Теперь, леди и джентльмены, новый эксперимент. Норман!

Юноша-негр открыл глаза.

— Да, профессор?

— Подойди ко мне. И рабочая группа физической лаборатории тоже… Есть у кого-нибудь из вас часы со светящимся циферблатом?

Женщина-техник присоединила счетчик Гейгера к усилителю так, что редкие щелчки нормального фона радиоактивности воздуха стали слышны во всем зале. Потом она положила возле счетчика часы — щелчки стали чаще, словно град барабанил по жестяной крыше.

— Пожалуйста, выключите свет, — попросил Рейнольдс.

— Можно, профессор? — спросил юноша.

— Подожди еще немного, Норман. Все видят часы? — тишина нарушалась только треском из усилителя. — Давай, Норман!

Светящиеся цифры погасли; треск снова превратился в редкое пощелкивание.

Та же группа собралась в бункере посреди пустыни, на границе ядерного полигона. Туда смотрел перископ, защищенный бронированным стеклом метровой толщины. Доктор Рейнольдс говорил о чем-то с генералом Хэнби. Капитан ВМФ надел наушники и сообщил:

— Самолет на месте, господин генерал.

— Спасибо, Дик.

Динамик прошептал:

— Станция Чарли — Централи. Все ясно.

— Все станции готовы, местность для посадки очищена.

— Начинаем отсчет.

— Все станции готовы к отсчету. Начинаем с минус семнадцати минут. Пошло время. Это испытания по полной программе. Повторю: по полной программе.

— Значит, — сказал Хэнби Рейнольдсу, — расстояние не имеет никакого значения?

— Мы можем с таким же успехом провести опыт в Солт-Лейк-Сити, если мои люди хоть раз увидят область испытаний, — он нервно посмотрел на часы. — Что-то мне не по себе.

— Это со всеми бывает. Помните метроном при первом испытании на Бикини? Он чуть не свел меня с ума.

— Могу себе представить, генерал. Пара моих парней уже…

— Для таких мы приготовили трудовую терапию, — яростно усмехнулся Хэнби. — Доктор Уитерс, вы сами будете показывать ваш фокус?

Глава группы физиков нагнулся над приборами. Он выглядел усталым.

— Сегодня — нет, — ответил он безо всякого выражения. — Пусть лучше Саттерли.

Саттерли вышел вперед, улыбнулся военным, Чрезвычайно Значительным Лицам и группе Рейнольдса.

— Для публики, которая не захочет уйти, я приготовил пару сюрпризов. Но сначала…

Он взял полированный металлический шар и посмотрел на экспертов.

— Сегодня утром по пути сюда вы видели такие же шары. Они все еще там, снаружи и ждут, чтобы через… через одиннадцать минут сделать «БУМ!» Этот шар всего лишь из стали — на тот случай, если кто-нибудь перепутает. Над такой шуточкой мы все сдохнем со смеху.

Никто не засмеялся.

— Правда, для этого они недостаточно тяжелы. Мы застрахованы от любых неожиданностей. Это наглядное пособие приготовлено для того, чтобы группа доктора Рейнольдса имела образное представление, на чем надо сконцентрироваться. С виду они так же похожи на атомную бомбу, как я — на Мао. Но если изготовить их из плутония, они станут тем, что мы, атомщики, называем субкритической массой. После Второй мировой войны каждый знает, как действует атомная бомба: атом плутония испускает один неизменный нейтрон. Если масса мала, нейтроны вылетают наружу, но если она большая, больше критической, тогда возникает множество других атомных частиц, и начинается цепная реакция. В момент взрыва две половинки критической массы соединяются. Точнее я это объяснить не могу без риска вызвать неудовольствие офицеров безопасности.

Сегодня мы установим, может ли простая сила воли влиять на излучение плутония. Теоретически — но при помощи этого все же были разрушены два японских города — направление каждого отдельного нейтрона — чистая случайность; но излучение всех нейтронов так же неизменно, как движение звезд. Вследствие этого взрыв атомной бомбы остановить невозможно. Согласно этой же теории, скорее может взорваться тыква, чем субкритическая масса. Группа доктора Рейнольдса хочет попытаться опровергнуть это. Они сконцентрируются и попробуют собрать разлетающиеся нейтроны в пучок; вследствие этого, шар из плутония должен взорваться, как атомная бомба.