Алексей Калугин - Живое слово

– Но есть и те, кто пишет сам.

– Да, но и они, для того чтобы быть напечатанными, должны соглашаться на правку рукописей компьютерным редактором. А уж он делает с ними все, что захочет: из «Идиота» Достоевского может сделать брошюрку на 20 страниц о профилактике и лечении эпилепсии, а пошленький анекдотец – раздует до многотомной эпопеи.

– Компьютерный редактор подготавливает текст для наилучшего восприятия читателем.

– Я не считаю, что мы живем в стране кретинов, которым каждую мысль нужно разжевывать и вводить через катетер.

– Но этого требует и издательский бизнес: чтобы книга была продана, на ней должен стоять знак, что текст обработан компьютерным редактором.

– Это ближе к истине. Но в таком случае пусть они делают свой бизнес без меня.

Валентин посмотрел на часы.

– Пора включить радио.

– Принеси с кухни, – усмехнулся Зараев.

Валентин сбегал на кухню и вернулся со стареньким транзистором на батарейках, у которого была снята задняя крышка и расколота полоса настройки. Для того чтобы включить его, потребовалось несколько раз дернуть из стороны в сторону штырек, на который когда-то была насажена ручка регулировки громкости.

– …Новости культуры. Ежегодная премия Академии искусств в области литературы в этом году присуждена роману Геннадия Зараева «Опоздавший рассвет». И о погоде…

– Погоди, погоди, – ошарашенно затряс головой Зараев. Чтобы совладать с охватившим его волнением, он откупорил еще одну банку пива. – Но у меня нет такого романа!

– В «Живом Слове» был опубликован ваш рассказ «Опоздавший рассвет».

– Да, маленький рассказ, всего на десять страниц…

– Компьютерный редактор сделал из него роман.

– Произведения из «Живого Слова» не редактируются!

– Полгода назад альманах вместе с правами на все опубликованные в нем произведения был куплен издательским центром «Сван». Он и выдвинул ваш роман на соискание премии.

– Но это не мой роман!

– На обложке будет стоять ваше имя.

– Какое мне дело до обложки! Я никогда не писал того, что под ней! Они не имеют права!

– К сожалению, имеют. Право на первое издание тиражом до тридцати тысяч экземпляров. После этого все права переходят к вам. Только после этого.

– Ч-черт!

Пальцы Зараева снова полезли в пепельницу в поисках окурка достаточного размера, чтобы можно было вытянуть из него две-три затяжки.

– Я не понимаю, Геннадий Константинович…

– Гена.

– Ну хорошо, Гена…

Зазвонил телефон.

Зараев снял трубку и, прикрыв микрофон рукой, протянул ее Валентину.

– Скажи, что ошиблись номером, – прошептал он.

– Алло… Нет, вы ошиблись номером… Нет, это другой телефон.

Зараев нажал на рычаг и положил трубку рядом с телефоном на пол.

– Честно говоря, Гена, я не совсем понимаю, чем ты так расстроен. Ты получил самую престижную литературную премию, которая к тому же и в денежном выражении имеет немалый вес.

– Я хочу, чтобы читали то, что написано мною, а не то, что выдает под моим именем компьютерный болван, напряженный под 220 вольт!

Выкричав свое раздражение, Зараев умолк, нервно постукивая по покрывалу кровати недоделанной ложкой.

– Кстати, звонили из издательства «Сван», – сообщил Валентин.

– «Сван», «Сван», «Сван», – задумчиво пропел Зараев. – Книга уже поступила в продажу?

– Нет, но тираж уже отпечатан. Презентация будет совмещена с вручением премии.

Зараев на минуту задумался.

– Обожди меня. Я ненадолго, – сказал он и вышел из комнаты.

Хлопнула дверь ванной. Донеслось приглушенное звучание льющейся воды.

Минут через двадцать Зараев вернулся. Гладко выбритый, аккуратно причесанный, одетый в бледно-голубые вытертые джинсы и черную майку с короткими рукавами.

– Поднимайся, – велел он Валентину. – Идем делать сенсационный материал.

Не задавая лишних вопросов, Валентин сунул диктофон в сумку и приготовился следовать за Зараевым, куда тот прикажет.

На лестничной площадке они столкнулись с двумя парнями, обвешанными кофрами. Один из них держал на плече видеокамеру.

– Простите, вы не Зараев? – обратился тот, что был меньше нагружен, к Зараеву.

– Нет, – с каменным лицом соврал Зараев.

– Он дома?

– Нет. Улетел в Америку.

– Как? – обалдело вытаращились корреспонденты.

– Самолетом, утренним рейсом.

Обходя остолбеневших от такого удара ребят, Зараев подхватил под локоть Валентина и побежал вниз по лестнице.

– Но какая причина? – донеслось до него сверху.

– Получил наследство от двоюродной тети, – не останавливаясь, ответил он.

– Я Зараев, – сообщил Зараев, ввалившись в кабинет генерального директора издательского центра «Сван», и, не дожидаясь приглашения, упал в кресло.

– Очень рад… Чрезвычайно рад…

Розовощекий молодец в элегантном темно-синем костюме растерянно похлопал ладонями по крышке стола, за которым сидел, вскочил на ноги, обежал вокруг Зараева и снова сел за стол.

– Мы вам звонили… Я чрезвычайно рад лично познакомиться…

– Когда состоится вручение премии? – пренебрежительно отмахнувшись от кислых любезностей, поинтересовался Зараев.

– Послезавтра. В большом зале Академии искусств. Мы хотим совместить торжественную церемонию вручения премии с началом рекламной кампании вашей книги. Мы бы хотели, чтобы сразу после церемонии вы отправились в фирменный магазин нашего издательства, чтобы подписать книгу первым покупателям.

– С удовольствием приму участие во всем, что вы придумаете, – с готовностью согласился Зараев. – Но, согласитесь, я не могу явиться в Академию искусств в таком виде. – Зараев оттянул на груди обвисшую майку. – А с наличностью у меня сейчас туговато.

– С этим никаких проблем! – радостно вскинул руки директор. – Светик, – нажал он кнопку селектора, – принесите кредитную карточку господина Зараева. Это ваш авторский гонорар. – Передавая карточку Зараеву, директор склонил к нему лицо, поплывшее в приторно-сладкой улыбке.

– Пойду готовиться к церемонии. – Зараев сунул кредитку в карман и встал из кресла.

– Мы бы хотели заключить с вами договор на издание дополнительного тиража вашего романа, – попытался задержать его директор.

– Об этом потом, – отмахнулся Зараев и хлопнул за собой дверью.

Валентин ожидал Зараева в условленном месте, на окраине гигантской свалки, раскинувшейся неподалеку от окраинных районов столицы. Кучи слежавшегося, гниющего мусора поднимались, казалось, до недосягаемых высот, напоминая своим профилем горные хребты. Между ними, распугивая недовольно каркающих серых ворон, расхаживали люди с большими холщовыми торбами. Они ковыряли залежи мусора палками, что-то выуживали, придирчиво рассматривали и либо отбрасывали в сторону, либо, обтерев рукавом, отправляли в сумку.