Александр Бушков - Костер на сером берегу

– Да, – сказал де Гонвиль. – Только откуда их могло принести? В Африке живут черные, в Китае – желтые. Никто никогда нигде не видел краснокожих.

– Море приносит много загадок, мессир, – сказал капитан Бонвалет. – Когда мы ходили на Азоры, вылавливали стволы неизвестных деревьев. И ветки со странными ягодами. Другие тоже. Говорят, то ли Пьеру Одноухому, то ли Божьему Любимчику попадались странные утопленники, вроде бы даже и краснокожие.

– Многое можно выловить в чарке, – тихо заметил отец Жоффруа.

– Ветки с ягодами я сам видел. Говорят, встречались в открытом море и лодки с людьми, каких никто до того…

Де Гонвилю стало еще холоднее, когда его взгляд натолкнулся на взгляд монаха. Захотелось оказаться где-нибудь подальше, потому что густой дым с отвратительным запахом щекотал ноздри, откуда его несло – с острова Ситэ, где сгорели тамплиеры, или откуда-нибудь еще, из Лангедока, из Наварры? Будь проклят этот серый берег…

– Я поясню свою мысль, чтобы она легче дошла до сознания этого имеющего печальную склонность к преувеличениям, как все моряки, человека, – тихо, совсем тихонечко говорил отец Жоффруа. – Я напомню этому человеку, что мы живем на плоской земле, омываемой безбрежным океаном, сотворенной господом богом и осененной его благодатью. Будь за пределами нашего мира другие земли и населяющие их народы, мы знали бы об этом из Святой Библии, хранящей божественную мудрость и ответы на все вопросы. В противном случае нам пришлось бы допустить еретическую мысль – будто существуют иные земли, сотворенные не господом, а кем-то другим, народы, происшедшие на свет не от потомков Адама, а от кого-то другого. Это ты хочешь сказать, капитан Бонвалет, – что есть вещи, неизвестные Библии? Что есть земли и народы, сотворенные не господом?

– Те, кто ходил на Азоры, взять Пьера Одноухого… – забубнил было свое просоленный болван, а де Гонвиль, охваченный ужасом и – вот странное дело! – ощутив вдруг, что Бонвалет близок ему в чем-то, чего не выразить словами, заорал:

– Заткнись, болван, ты же пьян с утра!

Арбалетчики заинтересованно придвинулись было, но де Гонвиль яростно махнул рукой, и они шарахнулись на почтительное расстояние.

– Тебе разве не знакомы козни, на которые пускается враг рода человеческого, их изощренность и разнообразие? – ласково спросил капитан отец Жоффруа. – Для чего же тогда существуют проповеди и духовные наставники? Может быть, ты нуждаешься в подробных и долгих наставлениях специфического характера?

Жирный дым щекотал ноздри, и де Гонвиль, презирая себя, слушал собственный севший голос:

– Отец мой, этот человек туп и пьян, и требуется известное время, чтобы он понял. Но ты ведь понял, правда?

– Я… это… – Капитан шумно высморкался на песок. – Чего ж тут непонятного, духовные наставники, конечно… Святая Библия, она на все вопросы… Свечу я всегда ставлю после плавания, и на храм жертвую, святой отец…

– Я рад, – сказал отец Жоффруа. – В таком случае ты понял – как только огонь уничтожит следы дьявольского наваждения, ты забудешь о них и об этом огне. И храни тебя бог…

Капитан Бонвалет часто кивал, не поднимая глаз. Лица на нем не было.

– Иди, – сказал ему отец Жоффруа, и капитан побрел прочь, загребая песок косолапыми ступнями. Арбалетчики недоуменно пялились ему вслед. – Мессир де Гонвиль, вы лучше знаете своих солдат и умеете с ними разговаривать. Любой, кто заикнется, любой, когда бы то ни было, даже не святой исповеди… Не должно остаться ни малейшего следа. Вам всем приснился сон из тех, о которых не рассказывают…

Он сжал худыми сильными пальцами локоть де Гонвиля, ободряюще покивал и вдруг произнес непонятные слова: «Неужели Атлантида?» – так, словно спрашивал кого-то, кого не было здесь. Тут же в его глазах мелькнул страх, глаза были умные и грустные, отец Жоффруа отвернулся, и ровным счетом ничего не понявший де Гонвиль подумал: а что, если и за отцом Жоффруа следит кто-то в рясе или мирской одежде, и за тем, следящим, следят, и за ними. где конец этой цепочки, есть ли кто-то, свободный от взгляда? Его святейшество папа? Или и…

Отец Жоффруа пошел вдоль берега, перебирая четки. Ряса его оставляла на песке змеистый след. Люди де Гонвиля заметались, как шевелящие грешные души черти, и вскоре над серым берегом и серой водой затрещало пламя. Солдаты пялились на него с тупым раздражением и любопытством, с непонятным выражением смотрел в море отец Зоффруа, капитан Бонвалет сидел на песке, свесив голову меж колен, отвернувшись и от моря, и от пламени. А де Гонвиль словно плыл куда-то через безбрежный океан. Впереди вставали неразличимые яркие миражи, и при попытках представить себе необозримые расстояния, многоцветные берега, чужие причудливые города, неизвестные ароматы диковинных цветов сердце ухало в сладкий ужас, это было слишком страшно. И он гнал искушающие мысли прочь, насильно возвращал себя к скучным дюнам, низким тяжелым волнам, серой хмари облаков, миру без четких теней, серому ленивому прибою, шлепающему в берега Английского канала, долгим моросящим дождям.

Как звучит прибой, омывающий Азорские острова?

1986