Борис Иванов - Бог гномов

Роше, приняв взволнованный вид, поднялся с кресла, чтобы принять бумаги из рук Верховного.

— Это, — продолжил тот, — как вы понимаете, аннулирует предыдущий срок вашего выхода на пенсию.

Роше, чувствуя себя так, словно его огрели пыльным мешком по голове, машинально, даже не сознавая этого, снова грузно опустился в кресло. Решение покинуть свой боевой пост и уйти на заслуженный отдых далось ему нелегко. Но, раз приняв решение, он был в нем тверд. И вот теперь этот столь тяжело давшийся ему шаг был напрочь перечеркнут простым листком веленевой бумаги с красивыми печатями и дюжиной строчек невразумительного текста. Комиссар, разумеется, постарался не выдать своих чувств, но, должно быть, охватившая его растерянность все-таки обозначилась на его обычно маловыразительной физиономии. Во всяком случае, именно это чувство Верховный смог прочитать в глазах своего подчиненного, что и означил кисловатой улыбкой.

— Не стоит принимать это изменение ваших жизненных планов слишком близко к сердцу, комиссар, — произнес он примирительным тоном. — Поверьте, никто не собирается силой держать вас на столь ответственной должности. Вы сможете удалиться на заслуженный отдых в самом недалеком будущем. Право на почетную отставку остается за вами. Не думаю, чтобы вас особо расстроил тот факт, что категория вашей пенсии теперь будет заметно выше, чем та, на которую может рассчитывать рядовой окружной комиссар. Кроме того, редко комиссар федерального значения покидает свой пост, не будучи удостоин той или иной награды Федерального Директората. Так что у вас нет оснований огорчаться нашим решением, мсье Роше. Но…

Тут Верховный принял как можно более значительный вид и требовательно воззрился на комиссара. Тот испытал позыв снова подняться из кресла и выслушать Верховного, стоя на полусогнутых, но удержался.

— Однако вы должны понимать, что этот жест руководства подразумевает: прежде чем воспользоваться своим правом на отставку, вы сумеете доказать, что доверие, которым вас облекли, не оказалось обманутым.

«Хотел бы я знать, о чем Верховный ведет речь», — с тоской подумал комиссар. И, видно, Господь внял его мольбе.

— Собственно, — пояснил Верховный, — речь идет лишь об единственном расследовании. Ему, однако, придается большое значение. Признаюсь, расследование это касается не столько интересов Объединенных Республик, сколько интересов иных Миров Федерации. Именно потому присвоение вам звания комиссара по особым поручениям стало необходимым условием для вашего участия в деле. Это будет ваше последнее дело, которым вы займетесь по служебной обязанности. Но оно же послужит — если вы справитесь с ним (а я в этом не сомневаюсь) — одновременно и блестящим завершением вашей славной карьеры.

Роше в очередной раз озадаченно кашлянул.

— Должен откровенно признаться вам, — произнес он, осторожно подбирая слова, — что я не специалист по операциям вне нашего Мира, — Боюсь, что местные кадры лучше справятся с работой…

— Во-первых, — поморщился Верховный, — собственно преступление совершено все-таки на территории Объединенных Республик, так что при удачном стечении обстоятельств вам не придется покидать нашего Мира. Но не это главное. На том, чтобы поручить это расследование именно вам, настаивает весьма влиятельное лицо. Такое, с мнением которого мы не можем не считаться. С деталями дела вас ознакомит федеральный следователь Ясиновски.

Верховный повернулся к своему молчаливому гостю.

— Вряд ли вы помните меня, — с лучезарной улыбкой произнес сухопарый, похожий на коммивояжера следователь. — Но я хорошо знаком с вами заочно. Вы напрасно сетуете на то, что вам не хватает опыта по работе вне Прерии. Мой коллега Кай Санди сохранил прекрасные воспоминания о работе с вами на Инферне и много рассказывал мне о вас. Я пока что тоже сохраняю надежду на то, что решить нашу проблему можно будет, не покидая Прерии. Впрочем, перейдем прямо к делу. Обратиться к вам мне посоветовало тоже небезызвестное вам лицо — речь идет о сенаторе Четнике. Собственно говоря, ни с кем другим, кроме вас, сенатор дела иметь не хочет. Он, видите ли, чрезвычайно высоко ценит вашу способность, комиссар, хранить в тайне информацию самого деликатного характера…

— Рад слышать, — с большой толикой яда в голосе произнес Роше, — что сенатор в добром здравии и, как я понимаю, благополучно пребывает все еще на свободе…

Если в начале разговора ощущения комиссара ассоциировались с ударом пыльным мешком по голове, то после того, как он выслушал лестную рекомендацию, выданную ему таким воротилой «теневого» бизнеса Прерии, его ощущения несколько видоизменились: теперь он чувствовал себя так, будто его огрели по маковке не просто мешком, но мешком, наполненным хорошо перебродившим дерьмом. Сенатор Милослав Четник действительно не мог посетовать на болтливость комиссара. Но молчать о делах сенатора ему, как и всему Департаменту, приходилось вынужденно — в обмен на ценную информацию, которую сенатор время от времени «сливал» криминальной полиции. Правда, информация эта — по странному стечению обстоятельств — относилась, как правило, исключительно к конкурентам Четника, слишком преуспевшим на том игровом поле, которое представлял собой криминальный мир Прерии.

— Да, сенатор все еще на свободе, — понимающе улыбнулся федеральный следователь, — Но я не сказал бы, что пребывает он на этой своей свободе вполне благополучно. Сенатора ограбили. Не далее как этим утром. Сенатор оказался настолько неосторожен, что допустил гангстеров в собственный офис. Это было в сегодняшней сводке — инцидент на Эрроу-сквер.

— И на большую сумму «подняли» почтенного сенатора? — поинтересовался Роше.

— Речь идет не о деньгах, — снова лучезарно улыбнулся господин Ясиновски, — Редко в офисе наших столпов общества можно найти по-настоящему большие деньги. Сенатору наплевать на такую пустяковую потерю. Он даже не подал официального заявления. Его обращение к спецслужбам носит конфиденциальный характер. Похищен предмет, который сенатор только на короткое время занес в свой кабинет. В нем все и дело. Трудно оценить его реальную стоимость. Я думаю, что еще труднее найти на Прерии покупателя на эту диковину.

— Вряд ли удастся обойтись без того, чтобы поговорить с глазу на глаз с сенатором, — вздохнул комиссар и повернулся к Верховному. — Я так понял, что получил «предложение, от которого невозможно отказаться». Но мои друзья все еще ждут меня…

— В «Четвертом мушкетере», — закончил за него фразу Верховный. — Не беспокойтесь, мой секретарь уже предупредил ваших коллег о том, что ваша… э-э… вечеринка несколько откладывается.