Андрей Быстров - Кардинал интернета

- Истинный свет! - его голос проникал в центр мозга каждого, кто был в шлеме - а в шлемах были теперь все люди в черном. - Кришна Будда Христос ведет нас к истине предначертанным путем. Церковь Истинного Света воссияет над избранной планетой, над планетой избранных. Я проведу вас дорогами, где не прошел еще ни один человек, я выведу вас туда, где мы, избранные, востанем из бездны!

Молодые люди в синих комбинезонах, замершие у стен, натянули на лица что-то вроде респираторных масок. Их примеру последовал и проповедник, его маска не мешала говорить в микрофон свкозь тонкую мембрану. Из отверстий в стенах зала, затянутых мелкой сеткой, поползли клубы зеленоватого дыма. Люди вдыхали этот наркотический дым, качались уже не в экстазе, а в исступлении. Некоторые падали на пол, но сорвать шлем не пытался никто. Белый свет импульсами бился в шлемах, диссонирующие акустические удары низкой частоты разрывали музыку.

- Готовы ли вы снизойти?

- ДА!!!

Какая-то женщина содрогалась в истерических конвульсиях. Ближайший к проповеднику ассистент в синем вопросительно взглянул на него. Тот сделал знак рукой: нет.

Если проповедник хотел провести свою паству через ад, то ад здесь уже вздымал пламя. Никто из адептов не остался собой даже настолько, насколько это доступно любому ослепленному нерассуждающей верой человеку. Вопли неслись из сотен глоток.

- И мы все снизойдем вместе! - прокричал проповедник.

Это звучало как финал...

Но все только начиналось.

Часть первая

Истинный свет над Россией

1.

Оперативный центр службы ФБР в Нью-Йорке

24 августа 1987 года.

13 часов 39 минут.

Фрэнк Коллинз щелкнул ногтем по обшлагу рукава, целясь в медленно ползущую вокруг пуговицы муху. Он промахнулся. Муха обиженно загудела, вертикально пошла на взлет и после нескольких сложных маневров приземлилась на шероховатом пластмассовом корпусе видеокассеты. Коллинз поморщился. Стрелка электрических часов на стене дернулась и метнулась вперед еще на одну минуту. Время тащилось так, будто к его хвосту прицепили упирающегося слона. 13.40.

Бесшумно открылась белая дверь. Вошел улыбающийся Остин. В руках он держал пластиковый пакет с сандвичами и бумажные стаканчики для кофе. В ответ на его вопросительный взгляд Коллинз кивнул и вытащил из-под стола огромный термос. Муха заинтересованно закружилась над соблазнительными извивами кофейного дымка.

- Мух развели, - обвиняюще констатировал Коллинз. - Наследники Гувера! С мухами справиться не можете. Где сахар?

Остин подал ему белый кубик, погасив улыбку. Он хорошо относился к Коллинзу, но все же тот был человеком ЦРУ, и Остин его тона не одобрял из корпоративных соображений. И вообще... Эта совместная операция противоречила закону. ЦРУ не имело права не только проводить какие-либо оперативные действия на территории США, но и делиться с ФБР информацией. Сколько шпионов ускользнуло из-за этого закона! Но на сей раз все будет иначе.

- А с бюрократами? - спросил Остин, помолчал, потом его словно взорвало изнутри. - Вот дерьмо! Слушайте, может, черт с ним, с этим опознанием? Давно все ясно. Из-за идиотской формальности мы теряем кучу времени...

- Стеббинз помешан на формальностях, - спокойно сказал Коллинз. - И раз уж мы тут действуем противозаконно, пусть у него будет хоть какое-то...

- В конце концов операцией руковожу я.

- Стеббинз подаст рапорт.

- Знаете, куда он может засунуть свой рапорт?! - Остин вдруг обмяк под успокаивающим жестом Коллинза. - Да что они там, по барам пошли с этим, как его... Ренегатским?

- Поплавским, - Коллинз дал понять, что оценил и изящество каламбура Остина, и глубину его познаний во вражеском языке.

Допив кофе, Фрэнк Коллинз машинально смял стаканчик в руке. Загудел внутренний телефон.Остин снял трубку, с полминуты молча послушал и с удовлетворенным видом водрузил трубку на аппарат.

- Они идут, - сообщил он.

Они вошли почти сразу - два сотрудника оперативного отдела в одинаковых темно-серых костюмах и сутулый субтильный человечек в круглых очках. Этот третий был лысоват, желтозуб и курнос. Костюм сидел на нем так, как сидел бы на телеграфном столбе, вздумайся кому-то напялить на столб костюм. Человечек обвел помещение подслеповатым взором, увидел Коллинза, заулыбался во все тридцать два прокуренных зуба и сделал шаг вперед. Коллинз поспешно ретировался за письменный стол, чтобы избежать рукопожатия.

- Садитесь сюда, господин Поплавский.

(Непрофессионально, Коллинз! Что еще за "господин Поплавский" вместо сердечно-дружеского "Игорь Валентинович"?)

Поплавский уселся, вернее - провалился в глубокое кресло прямо напротив телеэкрана .

- Сейчас вам будет продемонстрирована видеозапись, - Коллинз говорил по-русски тоном школьного учителя. - По ходу ее вам будут заданы вопросы. Ваши ответы будут записаны на магнитофон и запротоколированы мистером Остином (кивок в сторону Остина). Вам все понятно?

- Да, - отрывисто не то сказал, не то выкрикнул Поплавский. Ишь ты, усмехнулся про себя Коллинз. Словно присягает на верность американскому флагу. Не хватало еще, чтобы он запелво весь голос "Старз энд Страйпс".

- Дэйв, - Коллинз перешел на родной язык, - давайте пленку.

Остин сунул кассету в пасть видеомагнитофона, нажал клавишу и вооружился карандашом и блокнотом для стенографии. Поплавский напрягся в своем кресле. Казалось, его курносыйнос стал еще курносее от нетерпеливого желания угодить. В то же время он изо всех сил старался сохранить достоинство, что проявлялось в его нелепо-вычурной позе. При других обстоятельствах Коллинз расхохотался бы. Сейчас он только нахмурился и закусил конец авторучки.

Первые кадры цветной видеозаписи представляли подъезд старого дома очевидно, конторского муравейника где-то в районе Сорок шестой улицы и Мэдисон-Авеню в Нью-Йорке. Впрочем, необязательно. Таких домов и таких улиц предостаточно в любом крупном американском городе. Но Коллинз поспешил подтвердить невысказанную догадку Поплавского:

- Перед вами дом сто два на Сорок шестой улице, Нью-Йорк, - поскольку вопросов не последовало, Поплавский промолчал.

В подъезд вошли три девушки - возможно, возвращались с обеда секретарши, потом вышел пожилой священник. Несколько прохожих торопились мимо, но все это движение оставалось без комментариев.

Дверь подъезда снова распахнулась, и на тротуаре появился человек лет тридцати, в стереотипном темном костюме обычного нью-йорского бизнесмена средней руки. Красавчиком его не назвал бы даже самый снисходительный критик, и все же нечто притягательное было в его лице с тяжеловатым подбородком, сломанным носом и неправильными чертами. Коротко остриженные темные волосы непослушно топорщились, широко расставленные серые глаза не выражали ничего, кроме полуденной скуки дельца, собравшегося забежать в "Макдональдс" напротив. Этот человек мог абсолютно ничем не выделяться из любой толпы, будь то столпотворение на футбольном матче, кинофестиваль в Каннах или научная конференция. И все же в нем чувствовалась некая скрытая сила, спрятанная пружина, что-то в его облике говорило: да, я такой, как все, я - один из вас, и все же... И все же я другой. Коллинз видел эту пленку раз двенадцать, но так и не смог определить, что именно в этом человеке вызывало у него такое ощущение. Походка? Взгляд? Особая манера хмуриться и сжимать губы? Нет, все достаточно обыкновенно. Тьфу, черт... Коллинз чуть не прокусил свою авторучку.