Роберт Силверберг - Прыгуны во времени

– Нет. Подробности мы изложим вам на месте. Вы должны явиться немедленно! – Колл решительно выключил визифон.

Квеллен в ужасе глядел на пустой экран. Неужели его вызывают на работу, чтобы обсуждить его в высшей степени незаконное, преступное, эгоистичное поведение? Неужели он в конце концов разоблачен? Нет. Нет! Они никак не могли обнаружить это. Это невозможно. Он все предусмотрел.

А что если они все-таки раскрыли его тайну? С чего бы это Коллу так срочно вызывать его, да еще таким приказным тоном? Несмотря на кондиционирование, которое спасало от невыносимой жары Конго, Квеллена прошиб пот.

Его переведут назад, в восьмой разряд, как только это обнаружится. Или, что еще более вероятно, отбросят еще ниже, куда-нибудь в двенадцатый или даже тринадцатый разряд. А это значит, что с надеждой на продвижение придется расстаться. И остаток жизни ему придется провести в каморке с двумя или тремя чужими людьми, с самыми надоедливыми и неприятными субъектами, которых только сумеет отыскать для него компьютер.

Квеллен принялся успокаивать себя. Возможно, он напрасно тревожится.

Колл сказал, что дело связано с Верховным Правлением, не так ли? Директива свыше, а не частное дело. Когда его разоблачат, за ним никто не будет посылать. В этом Квеллен был уверен. За ним просто придут! Значит, это действительно связано с его работой. На мгновение перед его мысленным взором предстали члены Верховного Правления, загадочные трехметровые полубоги, снизошедшие до того, чтобы в своих непостижимых деяниях забросить докладную в адрес Колла.

Квеллен посмотрел на нависшие над водой тяжелые ветви деревьев, на листьях которых еще блестели капли утреннего дождя. Не без сожаления обвел взглядом две просторные комнаты, роскошное крыльцо, раскинувшуюся перед ним местность. Каждый раз, когда он покидал этот дом, у него возникало такое ощущение, что он сюда не вернется. На какое-то мгновение мысль о том, что он может все это навсегда потерять, почти примирила его с жужжанием мух. Он бросил прощальный взгляд на реку и шагнул к стасису.

Фиолетовое поле окутало его и засосало в машину, которая тут же поглотила его. Спрятанные силовые генераторы стасиса были напрямую связаны с центральным генератором, который, никогда не останавливаясь, вращался на дне Атлантического океана, вырабатывая тета-волны, способствующие стасис-транспортировке. Что такое тета-волны, Квеллен не знал. Он едва мог объяснить принцип электричества, хотя оно и существовало задолго до его рождения. Он принимал его, как должное и так же относился к стасис-полю.

Если случится хоть малейший сбой в работе устройства, то атомы, на которые расщеплялось тело Квеллена, будут заброшены куда-нибудь на край Вселенной и, возможно, будут разбросаны там или соединятся в ином порядке, но о подобном никто не задумывался.

Аппаратура действовала мгновенно: она перебросила тело Квеллена через полпланеты и воссоздала на новом месте и столь же быстро вдохнула жизнь в его нервную систему.

Никто не задумывался над тем, как происходит стасис-транспортировка. Ею просто пользовались. Другие способы перемещения могли вызвать физические и нравственные страдания.

Квеллен возник в крохотной квартирке для граждан Аппалаччии седьмого разряда, где, как все считали, он проживал. Его ждало несколько писем. Он быстро просмотрел их – главным образом крикливые рекламы, и только одна из бумажек оказалась запиской от его сестры, Хелейн, которая заходила к нему в его отсутствие. Квеллен почувствовал какую-то вину. Хелейн и ее муж были пролетариями, сломленными суровой реальностью. Он часто жалел о том, что ничего не может для них сделать. И чем больше их преследовали неудачи, тем больше его мучила совесть. Но чем, собственно, он мог им помочь? И он предпочитал оставаться в стороне.

Быстрыми, хорошо заученными движениями он сбросил свою одежду для отдыха и облачился в жесткую рабочую форму, снял с двери табличку «Не беспокоить». Таким вот образом он превращался из Джо Квеллена, владельца незаконного укромного гнездышка в самой глуши одного из секретных африканских заповедников, в Джозефа Квеллена, чиновника Уголовного Департамента, непоколебимого поборника законности и правопорядка.

Лифт вынес его на расположенную на десятом этаже посадочную площадку монорельсовой дороги. Стасис-транспортировка в черте города была технически невозможна, и Квеллен очень сожалел об этом.

К рампе скользнул один из вагончиков. Квеллен смело окунулся в тесноту, создаваемую плотно прижавшимися друг к другу людьми, всем своим телом ощущая мощь машины, которая несла его из здания в центр города, к Коллу.

Здание Уголовного Департамента считалось шедевром архитектуры, по крайней мере, так утверждали работники Департамента. Восемьдесят этажей, увенчанные башнями со шпилями. Темно-красные стены, поверхность которых была выполнена под песчаник, сверкали, как маяк, когда освещались снаружи.

Здание имело корни. Квеллен не знал точно, сколько у здания подземных этажей, и подозревал, что этого не знает никто, кроме разве что некоторых членов Верховного Правления. Двадцать подземных этажей занимал вычислительный центр, под ним располагался архив, более глубокие восемь этажей были отведены под помещения для допросов. Все это Квеллену было известно. Некоторые говорили, что существовал еще один компьютер, занимавший еще сорок этажей под помещениями для допросов, были и такие, которые утверждали, что именно этот вычислительный центр настоящий, а тот, что размещался выше, служил украшением и прикрытием. Может быть. Квеллен не пытался узнавать слишком много. Насколько ему самому было известно, Верховное Правление заседало на секретных совещаниях на глубине ста этажей от уровня поверхности, на которой стояло это самое здание. Он старался не заострять внимания на этом, чтобы не возбуждать любопытство других и тем самым как-то сдерживать свое собственное.

Мелкие канцелярские служащие уважительно кивали Квеллену, когда тот проходил между тесными рядами их столов. Он снисходительно улыбался. Его седьмой разряд позволял ему так относиться к людям четырнадцатого-пятнадцатого разрядов. Парень же, который выбирал бумаги из корзин, имел, наверное, двадцатый. Для этих людей он был человеком очень высокого положения, по сути доверенным лицом приближенных к Верховному Правлению, личным приятелем самих Дантона и Клуфмана. На самом же деле он только один раз, и то мельком, видел Дантона, и даже не был уверен в этом на все сто процентов. Что же касается Клуфмана, то Квеллен серьезно сомневался, существует ли тот на самом деле.

Энергично взявшись за дверную ручку, Квеллен выждал, пока сканирующее устройство идентифицирует его личность. Дверь во внутреннее помещение отворилась. Он вошел и увидел сгорбившихся над столом людей. Маленький остроносый Мартин Колл, похожий на какого-то гигантского грызуна, сидел лицом к двери и просматривал пачку мини-карточек. Леон Спеннер, другой начальник Квеллена, расположился напротив него за полированным столом, нагнув свою бычью шею над еще большей кипой докладных записок. Как только Квеллен вошел в комнату, Колл протянул руку к стене и быстрым нервным движением переключил подачу кислорода на троих вместо двоих.