Филип Дик - Помутнение

На Чарлза напала хандра, потому что в его загашнике остались всего триста таблеток медленной смерти. Зарыты на заднем дворе. Только недельный запас. А что потом?

Черно–белые что–то явно заподозрили. Они выехали со стоянки и держались рядом, пока без мигалки и сирены, но… Распроклятые легавые меня засекли. Хотел бы я знать как.

Фараон:

— Фамилия?

— Фамилия? (НИКАК НЕ ПРИХОДИТ В ГОЛОВУ!..)

— Не знаешь собственной фамилии? — Фараон подмигивает своему напарнику. — Этот парень совсем забалдел.

— Не расстреливайте меня здесь! — взмолился Чарлз Фрек в своем глюке, вызванном видом черно–белой машины. — По крайней мере отвезите меня в участок и расстреляйте там, подальше от глаз!

Чтобы выжить в этом фашистском полицейском государстве, подумал он, надо всегда знать фамилию, свою фамилию. При любых обстоятельствах. Первый признак, по которому они судят, что ты наширялся, — если не можешь сообразить, кто ты, черт подери, такой!

Вот что, решил Чарлз, я подъеду к первой же стоянке, сам подъеду, не дожидаясь, пока начнут сигналить, а когда они остановятся, скажу, что у меня поломка.

Им это дико нравится. Когда ты отчаиваешься и сдаешься. Валишься на землю, словно выдохшаяся зверюга, и подставляешь свое беззащитное брюхо. Так я и сделаю.

Так он и сделал. Принял вправо и остановился у тротуара. Патруль проехал мимо.

Чарлз выключил зажигание. Посижу–ка я так, решил он, дам волю альфа–волнам, поброжу по разным уровням сознания. Или понаблюдаю за девочками. Изобрели бы биоскоп для возбужденных. К черту альфа — секс–волны! Сперва коро–отенькие, потом длиннее, длиннее, длиннее… пока не зашкалит.

Надо пополнить запас. Надо пополнить запас, не то я скоро полезу на стену. И вообще ничего не смогу делать. Даже сидеть вот так. Не только забуду, кто я такой, но и где я, и что происходит.

Что происходит, спросил он себя. Какой сегодня день? Если б знать, какой день, все было бы нормально. Среда, деловая часть Лос–Анджелеса. Впереди — один из тех гигантских торговых центров, окруженных стеной, от которой отскакиваешь, словно резиновый мячик, если у тебя нет кредитной карточки и ты не можешь пройти в электронные ворота. Толпы людей входили и выходили, но, рассудил Чарлз, большинство наверняка просто поглазеть. Не может такого быть, чтобы столько народу имело монету или желание покупать…

Мимо прошла девушка — в легкой блузочке, на высоких каблуках, волосы серебристые, вся наштукатурена. Хочет выглядеть постарше, отметил он. Еще небось школу не окончила. После нее не было ничего стоящего, и Чарлз снял резинку, закрывающую бардачок, достал пачку сигарет и включил радио. Раньше у него был кассетник, но однажды, изрядно нагрузившись, он оставил его в машине. Естественно, когда вернулся, того и в помине не было. Сперли. Вот к чему приводит безалаберность. Осталось только радио.

Когда–нибудь и его стянут. Ничего, можно достать другое, подержанное, практически за так. Да и все равно машине пора на слом — маслосъемные кольца ни к черту, компрессия упала.

Проплыла девушка, невольно обращавшая на себя внимание. Черные волосы, хорошенькое личико, открытая рубашка и застиранные белые брючки. Э, да я ее знаю, подумал он. Это подружка Боба Донна.

Чарлз вылез из машины. Девушка окинула его взглядом и зашагала дальше. Он пошел за ней.

На перекрестке он догнал ее и окликнул:

— Донна! Она продолжала идти.

— Разве ты не подружка Боба? — спросил он, забежав вперед, чтобы заглянуть ей в лицо.

— Нет, — отрезала она. — Нет. — И пошла прямо на него; а он попятился и отступил, потому что в ее руке появился короткий нож, он был нацелен ему прямо в живот.

Уже вернувшись к машине, Чарлз заметил, что девушка остановилась, сразу выделившись из толпы пешеходов, и молча смотрит на него.

Он осторожно приблизился.

— Как–то ночью, — начал он, — я, Боб и еще одна цыпочка слушали старые записи Саймона и Гарфункеля, а ты…

…Она набивала капсулы высококлассной смертью. Эль Примо. Нумеро Уно. Смерть. И мы закинулись, вместе, кроме нее. «Я только продаю, — объяснила она. — Если я начну глотать их сама, то проем весь доход».

— Я думала, что ты собираешься сбить меня с ног и изнасиловать, — сказала девушка.

— Нет, просто хотел подвезти… Прямо на дороге? — спросил он ошарашено. — Среди бела дня?

— Ну, может, в подъезде. Или затащишь в машину… Я тебя не узнала. У меня близорукость.

— Тебе надо носить линзы, — посоветовал Чарлз. У нее очаровательные большие, темные, теплые глаза, подумал он. Значит, она не сидит на дозе. — Так подбросить?

— Ты станешь приставать.

— Нет, — сказал он. — У меня в последнее время не получается. Наверное, что–то подмешивают в травку. Какую–то химию.

— Ловко придумано. Но меня не проведешь. Все меня насилуют, — призналась она. — Во всяком случае, пытаются. Такова наша доля.

Они сели в машину.

— У тебя есть что–нибудь на продажу? Только закидывать — я не ширяюсь.

— Ладно, — задумчиво произнесла она. — Но немного. Послезавтра, если свяжусь с одним парнем.

— Почем?

— Шестьдесят за сотню.

— Черт, — сказал он. — Обдираловка.

— Это суперкласс. Я брала у него раньше. Совсем не то, к чему ты привык. Тебе еще повезло, — добавила Донна, — через час я должна встретиться с одним типом, и он, наверное, возьмет все, что я смогу достать. Твой счастливый день.

— Хорошо бы поскорее, — попросил Чарлз.

— Постараюсь… — Она открыла сумочку и вытащила маленькую записную книжку и ручку. — Как мне с тобой связаться? Да, я забыла, как тебя зовут.

— Чарлз Б. Фрек. Он продиктовал ей номер телефона — не своего, разумеется, а одного друга из добропорядочных, который передавал ему подобные послания. С каким трудом она пишет, отметил он. Еле царапает. Но хорошенькая. Едва умеет читать или писать? Плевать! Что важно у цыпочки, так это грудь.

— А ты вроде парень ничего, — сказала Донна. — Будешь потом брать еще?

— Спрашиваешь, — ответил Чарлз Фрек. Счастье, подумал он. это знать, что у тебя есть травка.

Людские толпы, солнечный свет и вся дневная суета скользили мимо него, не касаясь, — он был счастлив.

Только посмотрите, на что он случайно нарвался — совершенно неожиданно новый источник препарата С. Чего еще просить у жизни?.. Его сердце возликовало, и он ощутил на мгновение врывающийся в окна машины дурманящий аромат весны.

— Поедешь со мной к Джерри Фабину? Я отвожу ему шмотки в федеральную клинику № 3; его забрали вчера ночью.

— Лучше мне с ним не встречаться, — сказала Донна. — Джерри думает, что именно я заразила его букашками.