Роберт Шекли - День, когда пришли инопланетяне

— Вы инопланетянин? — спросил я, усаживаясь.

— Да, — подтвердил Байерсон. — Мы с Капеллы.

— И что вы делаете у нас дома?

— Нам сказали, что все будет в порядке.

— Кто сказал?

Байерсон пожал плечами и как-то рассеянно на меня взглянул. Мне еще предстояло привыкнуть к такому взгляду.

— Но здесь наш дом, — строго произнес я.

— Разумеется, ваш, — согласился Байерсон. — Никто и не спорит. Но разве вы не можете уделить нам немножечко места? Мы ведь не такие уж и большие.

— Но почему именно у нас? Почему не у кого-то другого?

— Просто мы попали сюда, и нам понравилось, — объяснил Байерсон. — И теперь считаем это место своим домом.

— Другое место могло оказаться для вас ничуть не худшим домом.

— Возможно. А может быть, и нет Мы хотим остаться здесь. Послушайте, почему бы вам не воспринимать нас как наросшие на днище корабля ракушки или как пятна на обоях? Мы уже успели здесь… как бы получше сказать… закрепиться. Капеллианцы так всегда поступают. Обещаю, под ногами путаться не станем.

Нам с Римб они не очень-то были нужны, но и убедительной причины выгнать их тоже вроде бы не имелось. Я что хочу сказать: в конце концов, они уже поселились у нас в доме. К тому же Байерсон оказался прав — парочка и в самом деле не путалась под ногами. В некоторых отношениях они оказались намного лучше других инопланетян, тоже имеющих привычку селиться у кого-нибудь дома и с которыми мы столкнулись потом.

Более того, нам с Римб вскоре даже захотелось, чтобы Байерсоны не были уж настолько ненавязчивыми и помогли немного по хозяйству. Или хотя бы приглядывали за квартирой. Особенно после того дня, когда в наше отсутствие в дом забрались воры.

Насколько я понял, Байерсоны даже пальцем не шевельнули, чтобы их остановить. Не стали они и полицию вызывать, а просто наблюдали, как воры бродили из комнаты в комнату. Бродили медленно, потому что это оказались толстопузые воры-инопланетяне со звезды Барнарда. Они слямзили у Анны все старинное серебро, поскольку домушники с Барнарда испокон веков традиционно крали только серебро. Так они объяснили по ходу дела Байерсонам, а те лишь отводили в сторону глазки, будто ничего особенного не происходит.

Началось же все с того, что я познакомился с Римб в баре «У Франко» на Мак-Дуглас-стрит в Нью-Йорке. Конечно, я и прежде встречал инопланетян, бродивших по магазинам на Пятой авеню или наблюдавших, как горожане катаются на коньках в Рокфеллер-центре, но в тот день я впервые заговорил с инопланетянином. Я спросил, какого он пола, и услышал в ответ, что Римб из секты «божественников». Я решил, что это весьма оригинальное определение пола, а когда мы с Римб совместно пришли к выводу, что она по сути женского рода, то подумал, что было бы забавно жениться на существе из секты «божественников». Позднее я обсудил этот вопрос с отцом Хэнлином из Большой Красной Церкви. Он сказал мне, что с точки зрения церкви тут все в порядке, хотя лично ему подобная идея не очень нравится.

Мы с Римб стали одной из первых смешанных семейных пар. Поначалу инопланетян было не очень-то много, но вскоре стали появляться все новые и новые, и некоторые даже поселились по соседству с нами.

Почти все они были пришлыми, а не местными, то есть явились с других планет, а не расплодились на Земле, как, к примеру, Зловещие Мертвецы.

Всем инопланетянам, откуда бы они ни прибыли, полагалось зарегистрироваться в полиции и в местных организациях по контролю за культами. Впрочем, мало кто из пришельцев утруждал себя общением с властями.

Я писал рассказы и повести для синестериан, и мы с Римб вели спокойную жизнь. Наши гости Байерсоны тоже оказались тихонями и помогали платить за квартиру. Они покладистые существа и не тревожатся по пустякам в отличие от Римб, которая способна разволноваться из-за любой ерунды.

Поначалу поведение Байерсонов мне нравилось, но я переменил свое отношение к ним с того дня, когда воры украли их младшего ребенка, малыша Клода Байерсона.

Мне следовало сказать, что у Байерсонов, вскоре после того, как они у нас поселились, появился ребенок. Впрочем, возможно, они где-то его прятали, а показали лишь тогда, когда мы отдали им пустующую спальню. Мы так до конца это и не выяснили.

С малышом Клодом была связана какая-то история, о которой Байерсоны предпочитали не распространяться, а мы решили не настаивать. В конце концов, нам с ними жить под одной крышей, так не все ли равно?

Как нам поведали Байерсоны, похищение малютки Клода оказалось простым и незатейливым: «Прощай, Клодик», «Прощай, папочка». Когда же мы спросили их, как они допустили подобное, они ответили:

— О, все прошло прекрасно. Я хочу сказать, что мы как раз на такое и надеялись. Мы, Байерсоны, именно так и осваиваем новые места — когда кто-нибудь крадет наших детей.

Что мне оставалось? Я попросту прекратил разговор. Что можно сделать с такими пассивными существами? Неужели их совершенно не волнует, что из малыша Клода могут вырастить какого-нибудь барнардского ворюгу? Сегодня одна раса, завтра другая. В некоторых инопланетянах совсем нет расовой гордости. Настоящие кукушки.

Сделать мы ничего не могли, поэтому все вместе уселись смотреть телевизор. Нам всем хотелось посмотреть наше любимое шоу Мононгахелы Рид.

В тот вечер главным гостем в шоу Мононгахелы был человек, первым съевший мунгулу. Он признал это совершенно открыто, даже несколько вызывающе, и заявил:

— Если подумать, то почему считается этичным есть только глупые или введенные в заблуждение существа? Лишь слепые предрассудки не позволяют нам питаться существами разумными. Эта мысль пришла ко мне несколько дней назад, когда я разговаривал с несколькими глотчами мунгулу, лежавшими у меня на тарелке.

— А сколько мунгулу входит в глотч? — спросила Мононгахела.

— От пятнадцати до двадцати, хотя бывают и исключения.

— А что они делали у вас на тарелке?

— Мунгулу обычно на них селятся. Они тарелкоспецифичны.

— Я еще не сталкивалась с такими существами, — призналась Мононгахела.

— Они встречаются почти исключительно в том районе, где я живу.

— И как они к вам попали?

— Просто появились как-то вечером у меня на тарелке. Сперва один или два глотча. Они немного напоминают устриц. Потом их стало больше, а когда набирается полдюжины или больше, то с ними уже можно вести более или менее осмысленный разговор.

— Они сказали, откуда прибыли на Землю?

— С планеты Эспадрилла. Я так и не смог понять, в какой части космоса она находится.

— Они объяснили, как попали сюда?