Майк Гелприн - Одна шестьсот двадцать седьмая процента

Сейчас мне не надо было напрягать память — я помнил всех. Бандиты, хулиганы, проститутки, алкоголики, наркоманы — винтики в системе, с которой я теперь составлял единое целое. Мои подопечные. Клиенты. Акулы в аквариуме. Россыпь трёхцветного конфетти. Того, где цвет угрозы и крови — красный.

Гнилой бросил пачку стодолларовых купюр поверх лежащих на столе.

— Здесь двадцать кусков, Ёршик, — сказал он. — Можешь не проверять.

— З-замерил, — запинаясь, сказал Ёрш. — С меня д-двадцать. Вскрываю.

Одну за другой он перевернул карты рубашками вниз. Туз треф лёг на даму и десятку той же масти.

— Пупка, — назвал комбинацию Ёрш. — Тридцать одно.

Наступила тишина. Тридцать одно очко, пупка, вторая по старшинству комбинация в секе, приходит катале раз в несколько лет. И то при условии, что он играет ежедневно.

— Не пей кровь, Гнилой, — Ёрш подался вперёд. — Капли пота катились по ставшему багровым лицу. Что у тебя? Ну!?

— Не пофартило тебе, фраерок, — Гнилой рывком перевернул свои карты. Туз бубён накрыл двух своих тёзок — тузов пик и червей. — Три лба, фуцан, — ладонью припечатал карты к столу Гнилой.

— Ты, сука, — Ёрш, перегнувшись через стол, схватил противника за грудки. — Ты что мне гонишь? Колода заряжена. Кто сдавал? Ты сдавал, гнида!? — отпустив Гнилого, Ёрш метнулся к Китайцу.

Китаец сделал едва заметное движение. Он был быстрый, как и положено духовому авторитету. Заточка скользнула из рукава в кулак. В следующую секунду она, пробив ткань фуфайки, упёрлась Ершу под сердце.

— Дёрнешься — завалю, — нарочито спокойно проговорил Китаец. — На понт взять хочешь, курва? У меня такое непрохонже, понял!? Засадил — будешь платить. Ясно? Ну!?

Ёрш обмяк и повалился на ветхий стул, на котором сидел во время игры.

— Сволочи, — сказал он. — Недаром братва говорила не садиться, когда вас двое. Гады, заряженную колоду поставили против своего. Не западло вам?

— Не пойман, не вор, — резонно возразил Китаец. — А свой, не свой — у картишки нет братишки. Закон знаешь? За руку не поймал — значит, схавал. Теперь отработаешь. Да ты не бзди, дело простое. Тебе оно как два пальца.

— Засунь свои пальцы… — начал Ёрш. — Вот же гады, — не закончил он фразы. — Ладно, банкуй. Что за дело на мне?

— Давай, Галочка, — я поднялся с кресла. — Вживайся, пока красных нет.

Стажёрка заняла моё место, длинные вороные волосы спрятались под шлем, нежное полудетское личико стало сосредоточенным. Через полтора месяца стажировка у Галки заканчивается. Экзамен она почти наверняка выдержит, девочка способная. И сосредоточенность на лице закрепится, станет профессиональной. А вот нежность наверняка уйдёт — наша работа быстро перекраивает людей под себя.

Вживание заняло почти полчаса, что ж, неплохой результат для паранормала нулевого пока уровня. Я, помнится, тратил, когда стажировался, минут сорок.

Мы вновь поменялись местами, и я подключился к системе. Электроды приятно холодили виски. Конструкция шлема за бытность мою в конторе усовершенствовалась раз десять. Надо отдать должное разработчикам: последние модели уже не доставляли особых неудобств и не вгоняли в клаустрофобию, как бывало раньше. Иногда я даже ощущал некую приязнь к холодящим кожу электродам.

— Красный, Олег Саныч! — Галкин голос в наушниках звучал несколько искажённо.

Красный появился на северо-востоке, в правом верхнем углу монитора. Я настроился и через несколько секунд уже считывал первую информацию. Титов Сергей Сергеевич, двадцать шесть лет, кличка Титок, последняя профессия — сутенёр. Память, многократно усиленная аппаратурой, услужливо подсказала остальное. Два срока, первый на малолетке за хулиганство, второй — пять лет общего за разбой. Датчик имплантировали на зоне два года назад во время операции по удалению аппендицита. Ещё через год Титок откинулся, и с тех пор — наш клиент.

Я подключил усиление. Теперь исходящие от клиента флюиды угрозы и его беспорядочные мысли трансформировались в более-менее осмысленную речь. Строки побежали внутри очертившего красную точку пульсирующего квадрата.

— Сука, — скороговоркой считывала эти строки Галка. — Шлюха малолетняя, кинуть хотела, долю скрысятничать. Огребёт по полной, манда, мать-перемать.

Красная точка медленно смещалась к центру экрана. Скорость смещения соответствовала передвижению пешком, а значит, временем мы располагали. Я прикинул возможные продолжения. Случай оказался простым — остановить распалившегося Титка можно было любым из трёх наиболее вероятностных вариантов.

— Давай, девочка, — я высвободил голову из-под шлема, и через пару секунд Галка заняла моё место. — На принятие решения у неё ушло полминуты.

— Вариант два, Олег Саныч, — Галка вопросительно посмотрела на меня.

— Не жалко парня? — спросил я.

— Такого — не жалко, — решительно сказала стажёрка.

— Что ж…

Галкины пальцы забегали по клавиатуре, задействуя мотиваторы поведения вовлечённых в вариант людей. Я отметил, что сам бы проделал необходимые операции лишь ненамного быстрее.

В десяти километрах к северо-востоку штангист-легковес Коля Зайцев внезапно отчаянно захотел курить. Коля бросил полгода назад и с тех пор мучился отсутствием никотина, проклиная тренера и спортивный режим. Сейчас, однако, Зайцев почувствовал, что сделать пару затяжек ему попросту необходимо. Несколько секунд ушло на борьбу с самим собой. Наконец, в сердцах плюнув и мысленно послав тренера, Коля наскоро оделся и сунул ноги в кроссовки. Круглосуточный ларёк был от него в десяти минутах ходьбы.

Выскочив из подъезда, Коля едва не столкнулся с сутулым неприглядным индивидом, шагающим вдоль дома, дымя зажатой в губах сигаретой. Необходимость бежать к ларьку отпала.

— Закурить не найдётся, земляк? — улыбнулся сутулому Коля. — Угости сигареткой, будь другом, понимаешь, курить охота смертельно.

— Да пошёл ты, — смерив Колю быстрым взглядом, отозвался сутулый. Он был на голову выше и шире в плечах. — Козёл, мать твою.

Зайцев на секунду опешил. Тряхнул головой, приходя в себя. Кровь бросилась в лицо, кулаки непроизвольно сжались. Тренер неоднократно пенял ему за вспыльчивый нрав, говоря, что штангист в решающие моменты должен уметь оставаться спокойным, но толку от нравоучений тренера было мало.

— Ты что сказал? — Зайцев в три прыжка догнал сутулого и ухватил за рукав. — Ты что мне сейчас сказал, сволочь!?

Парень дёрнулся и высвободил руку. Отпрыгнул назад и пригнулся. Лезвие выкидухи тускло сверкнуло в свете, падающем из окон первого этажа.