Джек Вэнс - Исс и Старая Земля

Со временем каждый дом развился в целую отдельную и оригинальную касту, и мудрые Уки явственно отличались от беспечных Дайфинов, так же как осторожные Оффоузы от бесстрашных Калаттуков.

Когда-то на станции для приема гостей существовали отель, а также аэропорт, больница, несколько школ и даже театр «Орфеум». Однако постепенно субсидии со Старой Земли уменьшались, а потом и вовсе прекратились, и обмен с иностранцами стал особенно необходим. Виноградники, расположенные на задворках анклава начали производить на экспорт отличные вина, а туристов приглашали в путешествия по самым диким долинам, оборудованным специальным ограждением, позволяющим избежать столкновений с местным окружением.

Но время шло, и со временем проблемы становились все острее. И становилось все более непонятным — как станция, имеющая столько функций и обязанностей, может управляться всего лишь двумястами сорока людьми? Здесь необходимо сделать небольшое отступление. Для начала внештатникам[1] предложили принять некий промежуточный статус.

Но затем и вовсе, достаточно вольно трактуя статьи Хартии, дети, работники в отставке, слуги и временные рабочие были исключены из основного состава. В понятие «временной работы» стали входить работы на фермах, по обслуживанию гостиниц и аэропорта, включая даже авиационных механиков, короче говоря, практически все неквалифицированные работы. Более того, рассматривался проект закона, утверждавшего, что любая неквалифицированная работа вообще не может рассматриваться как постоянная.

Но на Араминте всегда была нужда в дешевой, многочисленной и умелой рабочей силе, и самым удобным ее поставщиком являлся народ, населявший атолл Лютвен, расположенный в трехстах милях к северу от Араминты. Там жили йипы, потомки сбежавших слуг, изгнанники, нелегальные эмигранты, мелкие преступники и прочий сброд из тех, кто волей, а кто неволей некогда сделался жителем атолла.

Словом, йипы вполне компенсировали потребность в рабочей силе, и потому им разрешалось находиться на станции даже до шести месяцев. Большего срока консерваторы не допускали ни на йоту.

В миле к югу от станции, в доме с видом на реку жил Хранитель, исполнительный суперинтендант станции Араминта. По условиям Хартии, он являлся действительным членом Общества натуралистов и уроженцем Штрома, маленького поселения членов этого общества на Трое. К тому времени, когда Общество стало практически лишь воспоминанием, условия существования Заповедника стали трактоваться гораздо более свободно и в конце концов — а особенно в этом случае — все резиденты Общества, находившиеся на Штроме стали считаться его действительными членами.

Фракция, исповедовавшая «рекомендуемую» идеологию и называвшая себя партией «Жизни, Мира и Свободы» (ЖМС) начала движение в поддержку йипов, чьи условия жизни объявила невыносимыми и позорными для общественного сознания. Ситуация могла разрешиться только позволением йипам оседать на основных землях Деукаса. Другая фракция, называвшаяся — «хартисты», тоже сознавала эту проблему, но предлагала другое ее разрешение, без нарушения Хартии: а именно — переправить всех йипов в другие миры. «Это невозможно!» — хором восклицали «Жемеэсовцы» и продолжали еще сильнее критиковать своих противников. Они заявляли, что консервация есть идея архаическая, негуманная и выходящая за рамки разумного мышления, что все взгляды «хартистов» надо немедленно пересмотреть, и так далее.

Последние же, наоборот, утверждали, что и Хартия, и Консервация должны оставаться неизменными и с сардоническими улыбками намекали на то, что вся их критика и пыл имеют под собой вполне конкретные эгоистические причины — якобы жемеэсовцы хотят разрешить строительство поселений йипов на лесном берегу Мармиона лишь для того, чтобы создать прецедент, позволяющий нескольким не заслуживающим того натуралистам — без сомнения самым горячим членам ЖМС — создать на одном из красивейших побережий Деукаса собственные поместья, где они станут пользоваться услугами йипов в качестве слуг и работников, и поживать лордами. Это в свою очередь спровоцировало жемеэсовцев напасть на циничных хартистов с обвинением, что подобные инсинуации лишь вскрывают их собственные тайные амбиции.

Но на станции Араминта идеология не играла серьезной роли; проблема йипов и так признавалась реальной и требующей немедленного разрешения. Однако вариант жемеэсовцев был решительно отклонен, поскольку любое разрешение проблемы в соответствии с их взглядами так или иначе формально закрепляло нахождение йипов на территории Кадвола. Наоборот, по их мнению, также все усилия должны были быть направлены на исполнение предложения хартистов, то есть на перемещение всего населения йипов в какой-нибудь другой мир, где их присутствие окажется полезным и желанным.

Это убеждение особенно усилилось, когда Эустас Чилк, менеджер местного аэропорта, обнаружил, что йипы уже давно систематически обкрадывают склады Компании. В первую очередь они тащили части флаеров, которые на атолле, без сомнения, превращались в целые, готовые к полетам машины. Кроме этого, они воровали оружие, орудия туда, амуницию и топливо. Все это происходило явно не без помощи Намура вне-Клаттука, комиссионера агентства временного труда. В связи с этим произошло два столкновения между Намуром и Чилком, которые в некотором роде даже заслуживали наименования эпических битв. Намур, урожденный Клаттук, сражался с задором и мужеством, а Чилк методично применял стиль задворков, заключавшийся в том, чтобы припереть врага к стенке и молотить его до тех пор, пока тот не свалится на пол, что Намур, в конце концов, и не преминул сделать.

Чилк же был уроженцем Айдолы, городка Больших Прерий на Старой Земле. На самой заре своей жизни маленький Эустас испытал сильное влияние своего деда Флойда Сванера, собирателя животных, а также всяческих осколков, раритетов, антикварных книг и прочего старья, в котором находил нечто забавное. Дед подарил Эустасу, когда тот был еще ребенком, замечательный «Атлас Мира» с изображением всех обитаемых миров Сферы Гаеан, включая и Кадвол. Атлас поразил крошку Эустаса до такой степени, что повзрослев он стал космическим странником — наполовину бродягой, наполовину разнорабочим.

Так что путь, приведший его на Араминту, был хотя и извилист, но не случаен. Как-то раз он писал по этому поводу в письме к Глауену:

«Я работал оператором автобусных туров Семи Городов в мире Джона Престона, — далее Эустас описывал, как однажды насторожился при виде „леди с лицом, как яблочный пирог, и огромным бюстом, оттопыривавшим черный костюм“, которая присоединилась к его туру и каким-то образом втянула его в разговор, с похвалой отзываясь о его способностях. Он вежливо отвечал, что лишь хорошо выполняет свои обязанности. Дама представилась как мадам Зигони, вдова из Розалии, мира на задворках Треугольника Пегаса. Через несколько минут беседы она пригласила Чилка присоединиться к ее завтраку — отказываться не имело смысла.