Ольга Онойко - Море имен

Навстречу Леньке с оглушительным лаем неслась собака, рыжая, как апельсин.

Она, конечно, облизала Леньку всюду куда достала, а доставала длиннолапая колли всюду куда хотела. Еще и грязью измазала. «Неделю дождя не было, а она грязь где-то нашла и в нее влезла, – дивился Алей. – Правда, в лес бегала, что ли?» Он смотрел и веселился: Клен неистово тормошил свою псину и целовал в глупую морду, а Луша влюбленно повизгивала, прыгала и размахивала хвостом.

– Дура ты, дура! – укорял хозяин. – Куда ты понеслась?..

Голос его звенел от запоздалых слез. Алей вздохнул снова.

– Лень! – окликнул он. – Поводок не забудь.

– А? – Ленька обернулся с ошалелым видом, поморгал и вдруг заорал на всю улицу: – Ага! Алик, спасибо, спасибо! Ты настоящий друг! Алик, ты самый лучший!

Алей покачал головой, улыбаясь.

– Да ну тебя, – проворчал он, – пожалуйста.

Он быстро поравнялся с Комаровым, отдал поводок и развернулся уже, когда пришла мысль, что нелишне напоследок еще раз погрозить пальцем. Ленька был парень славный, но ужасный болтун, а проблем у Алея и так хватало. «Зря я это, конечно, – подумалось ему, – но что уж тут… А, ладно! Все равно Инька уже раззвонил».

Он посерьезнел. Комаров вскинул голову.

– Леня, – тихо и строго сказал Алей, – я с тебя обещание взял?

– Взял! – закивал Ленька, придерживая обалдевшую от волнений Лушу. – Клятву взял, я все!.. Спасибо, Алик!..

Колли в экстазе повалилась на спину у ног Леньки.

– Не давши слова, крепись, а давши – держись, – сурово изрек Алей.

Ленька жестами изобразил, что будет нем как могила. Алей фыркнул, полюбовался на рыжую парочку еще немного и сказал: – Ну пока.

– Алик, бывай! – кричал Ленька ему вслед. – Удачи!

Потом Луша залаяла, звук лая стал удаляться вместе с топотом Ленькиных ног, и наконец все стихло.

Налетел ветер, принес запах свежей листвы и сырость ручья, протекавшего по дну оврага. Пронеслась быстрая тень малого облака, и подумалось, что в вышине ветер куда сильнее, чем здесь – вон как гонит… Не торопясь, Алей шагал по пустынному тротуару. Спустя пару минут он сцепил пальцы в замок на затылке и запрокинул лицо к небу.

Солнце сияло.

«Любопытная получилась цепочка, – думал Алей. – Странная. Коротенькая, но странная». Если случится свободное время, можно будет поломать голову над тем, какое отношение к собаке Луше имели линии электропередачи и логотип операционки, опасные хранилища и небесные знаки, можно будет много интересного и бесполезного извлечь из этого… можно, но скучно. Такими играми Алей развлекался, когда был чуть старше Леньки – классе в шестом.

Потом стал развлекаться другими играми.

Зря.

Ой как зря…

Шила в мешке не утаишь. Сколько ни бери с детей страшных клятв, все равно весь район знает, что Алей Обережь, хороший мальчик, «компьютерщик», поисковик… лайфхакер.

«И чего я нервный такой?» – подумал Алей и почти огорчился.

…А еще там были апельсины. Апельсины встроились в ассоциативную цепочку, совсем непонятно к чему, только звено это ушло так быстро, что Алей не обратил на него внимания.

«Апельсинов, что ли, купить?» – рассеянно подумал он.

Сзади донесся истошный лай и радостный вопль:

– А-а-али-ик!

В позапрошлом году Алей подрабатывал у Комаровых репетитором: натаскивал непоседу Клена по всем предметам, главным образом по математике, и на собственной шкуре убедился в том, что «Маугли – он кого хочешь достанет». Пускай на Маугли Комаров не походил – обожаемый, балованный ребенок в состоятельной семье, – но энергии в нем крылось столько, что хоть электростанцию подключай. Алею приходилось туго. К концу занятия голова у него начинала разламываться. Леньку даже игнорировать не получалось, не то что дисциплинировать как-то. Нет, он был хороший мальчишка – добрый, старательный, даже по-своему послушный, но фонтан иногда надо затыкать, ибо отдых необходим и фонтану.

– Алик, а я забыл! Алик, а ты вообще как? Слушай, у нас на той неделе контрольная была городская, там такая задача была, ее никто решить не смог, даже Злата Сиренина, а я подумал, ты точно сможешь, и я вот…

– Блик! – с досадой прошептал Алей и уже в полный голос продолжил: – Лень, ты извини, я с работы…

«Удивительно, – думалось ему, – и как они с Инькой подружились?» Младший брат Алея, Иней Обережь, был незаметный, замкнутый, печальный мальчик. Порой из него слово нельзя было вытянуть. В первом классе он не мог отвечать у доски – не то чтобы боялся, но впадал в какое-то оцепенение. Мать даже водила его к школьному психологу. Потом само прошло… Рядом с Ленькой у Инея едва приметно загорались глаза, на лице появлялась улыбка. Он даже рассказывал другу какие-то истории, и в такие часы совершалось чудо: Ленька умолкал надолго.

Наверное, интересные были рассказы.

– А мама ходила Липку в первый класс записывать, – трещал Клен, – и Липка с ней ходила тоже, уже в бантах, как первоклассница, теперь надутая такая ходит! Говорит, я не как ты, я только на пятерки учиться буду! Тоже мне! Пусть попробует!

Собака Луша нарезала рядом круги, испытывая на прочность пристегнутый поводок и терпение хозяина. Ленька то и дело выпутывался из поводка сам и выпутывал задумчивого Алея.

– Ага, – сказал Алей. – Лень, а вам оценки объявили уже?

– За четвертую четверть объявили, а за год еще нет. Но и так все знают же, – Клен засмеялся. – За год потом торжественно скажут. А мы не учимся уже, непонятно чем занимаемся, завтра вот день здоровья объявили. Сказали, мы в лес пойдем, а училки злятся, потому что им тяжело по лесу прыгать, говорят, так что мы, наверное, не пойдем или только с физруком кто-то пойдет, а я не хочу с ними, я хочу с Инькой гулять пойти…

– А у Ини сколько троек в четверти? – коварно вклинился Алей.

– Да одна только! – ляпнул Клен.

После чего вытаращил глаза и залился пунцовым румянцем, осознав, что с потрохами сдал лучшего друга.

– По математике? – скорбно спросил Алей.

Ленька приуныл. Он подергал Лушу за поводок, оттащил от чьей-то метки в траве и велел сидеть. Колли послушно села и зевнула, а Комаров собрался с духом и самоотверженно заявил:

– Ну и что?! У меня вот две тройки! По русскому тоже!

– Тьфу на вас, – проворчал Алей.

Он не мог не смеяться.

Комаров почесал облупленный нос и развел руками. Потом глянул на Алея исподлобья, подумал немного и закинул удочку:

– Алик, а ты больше не будешь со мной заниматься?

– Ты с ума сошел. У меня в институте сессия, диплом на носу и работа еще.

– Ты понятно объясняешь, – уныло сказал Ленька.

– Ладно тебе. Не ной, горе луковое. Мой тебе совет, – Алей напустил на себя умудренный вид, – возьми учебник и включи мозги, – и он легонько ткнул Комарова пальцем в лоб.