Михаил Тырин - Грехи ночного неба

– Павлик.

– Понятно. Меня – Серега.

Пашке тоже очень хотелось есть. И еще – спать.

– Слушай, – продолжал Серега, – а твои-то где? В тюрьме?

– Кто?

– Ну, мать, отец.

– Ничего не в тюрьме. Мама пошла за билетом. Она сейчас придет.

– Понятно. Эй, так ты потерялся?!

– Ничего я не потерялся. Я от милиционера убежал. Чтоб не забрали.

– Понятно. А когда?

– Сейчас. Сегодня.

– Ну, значит, ты потерялся, – настоял на своем Серега. – Понятно! Тебя мать уже везде ищет небось!

– Я к маме хочу, – тихо сказал Пашка и всхлипнул.

– А я от своих убежал, – вздохнул Серега. – Меня отец бил. Он у меня водку пьет и в тюрьме сидел, – добавил он почти с гордостью.

Пашку никто не бил. Они с мамой часто ходили в гости. Мама укладывала его спать в другой комнате или на кухне, а сама шла к своим друзьям. Но Пашка не обижался, ему всегда доставалось что-нибудь вкусное или игрушка.

– Я думаю, тебе надо идти мать искать, – сказал Серега.

– Надо, – согласился Пашка.

– Попроси, чтоб ее по радио объявили. Я тебе покажу, куда идти. Подождем только, пока облава кончится.

– Не ходи, Серый, – раздался хриплый голос длинного мальчишки.

– Да ладно, не засыплюсь.

Когда они выбрались из каморки, Пашка зажмурился от яркого электрического света. Теперь он мог разглядеть Серегу – круглого, добродушного, с рыжими кудрями, слипшимися от грязи. На нем была очень старая и заношенная курточка с не по росту короткими рукавами. Пашка посмотрел на себя и убедился, что его одежда тоже испачкалась, пока он валялся на полу.

На улице уже была ночь. Но мальчик об этом не знал. На вокзалах нет ни дня ни ночи, там всегда ходят люди, звучат сотни голосов, катаются тележки, продаются пирожки, а радио объявляет поезда.

– Вон та будка с окнами, – сказал Серега. – Иди туда, попроси, чтоб твою мать позвали. Я не пойду, меня там знают.

– Могут забрать?

– Уже забирали. Иди, я побежал обратно.

Пашка медленно приблизился к фанерной будке у стены. Он не мог дотянуться до окошечка, в котором сидела старая женщина с красными волосами, поэтому зашел сбоку и толкнул дверь.

– Это что еще! – закричала женщина, едва увидев грязного и несчастного мальчика. – А ну иди отсюда, шпана, пока милицию не позвала!

Пашка очень испугался, но не убежал.

– Позовите мою маму по радио, – очень робко попросил он.

– Чего еще!

– Я от мамы потерялся.

– Когда ты потерялся, где? – Женщина была злая. Ей не нравился грязный, бездомный, как ей показалось, мальчик, и она не хотела тратить на него время.

– Сегодня. Она за билетом пошла.

– Когда? Давно ушла?

– Сегодня... Давно... – ответил окончательно смутившийся Пашка.

Женщина так громко кричала, что проходящие мимо пассажиры замедляли шаги и хмуро поглядывали на мальчика.

– Вот бестолковый! – выругалась женщина. – Ладно, как зовут твою мать? Фамилию знаешь?

– Да.

– Как фамилия?

– Мама Галя.

– А фамилия?

Пашка надулся и замолчал.

– Не знаешь фамилию? Ну и кого мне по радио звать?

– Маму позовите, – упрямо повторил готовый расплакаться Пашка. – Скажите, я ее жду.

– Тебя-то хоть как зовут?

– Павлик.

Женщина тихо проговорила что-то злое и обидное и включила микрофон.

– Женщина по имени Галина, вас ожидает возле справочного бюро сын Павел. Повторяю...

Ее голос прокатился под сводами вокзала, напугав голубей. Пашка сел на корточки у стены и принялся ждать. Сейчас придет его мама и все кончится...

Но мама, конечно, не пришла. Пашка вновь сунулся в будку к старой женщине и попросил ее позвать еще раз. Та взяла телефон, набрала три цифры.

– Дежурка? Пропавшие дети сегодня были? Нет? У меня тут ходит один, говорит, маму потерял. Ага. Маленький. Говорит, сегодня. Ага. Ну так забирайте его, разбирайтесь, мне работать надо.

Как только Пашка услышал слово «забирайте», он отшатнулся от двери. Женщина не успела повесить трубку, а он уже бежал через вокзал обратно к камерам хранения. И вдруг будто наткнулся на стену.

Собственно, ничего особенного не произошло, просто у стены он заметил незнакомого человека. Тот был высокий, в сером плаще, с галстуком. Человек ничего не делал, просто смотрел на Пашку. Но смотрел так, что мальчик невольно остановился. Взгляд был неподвижный, твердый, как алмаз, и притягивающий. У Пашки затряслись колени. Он справился с собой и опять побежал.

Пашка был маленький, а вокзал – большой. Он думал, что на большом вокзале легко спрятаться маленькому мальчику.

Он вдруг оказался в том месте, где его оставила мама. Худых девчонок уже не было. Школьники под присмотром своего старшего усердно перетаскивали сумки поближе к дверям. Только черноволосые женщины по-прежнему спали на тюках, и их дети тоже.

Зато появились новые люди. Совсем недалеко две сонные женщины ели разложенный на газете хлеб с колбасой. Одна из них заметила, как Пашка уставился на них, и позвала:

– Эй, бродяга. Не смотри так, на поешь.

Пашка взял бутерброд.

– Дайте еще, – попросил он.

Женщины почему-то засмеялись, отрезали ему еще хлеба и колбасы. Пашка хотел сказать спасибо, но вдруг увидел, что в зал входит человек в сером плаще. Он не спешил, шел прогулочным шагом и даже, кажется, не заметил мальчика.

Пашка повернулся и побежал. И остановился только перед узкой щелью между камерами хранения. Забрался внутрь и прилег на пол. Ребята все еще были здесь, но они спали. Пашка пожевал кусочек бутерброда, остальное он хотел оставить ребятам, но, вспомнив, как его били, съел почти все, сохранив маленький кусочек для Сереги. Вскоре он уснул.

– Ну что, нашел свою мать? Нашел свою мать-то?

Пашка открыл глаза и ничего не увидел. Это так напугало его, что он в полный голос заревел.

От него отшатнулись две тени.

– Ты, псих! Замолчи!

– Люди ж услышат! Ребята, рот ему держите...

На него навалились, чья-то прокуренная ладошка прижалась ко рту. Пашка пытался кричать, вырываться, но его держали крепко. Однако за несколько секунд ему удалось все вспомнить. Он начал успокаиваться. Его отпустили.

– Ну ты и псих! А если бы услышали?

Пашка сидел на полу и всхлипывал. Все ребята были здесь, они стояли вокруг.

– Нашел мать-то? – спросил Серега.

Пашка помотал головой.

– Понятно...

– Значит, мамка твоя того... Тю-тю, – беззаботно сказал длинный. – Что «тю-тю»? – обиженно переспросил Пашка, вытирая слезы грязным рукавом.

– А то. Бросила она тебя. Улетела.

Пашке показалось что он сейчас опять заревет от обиды. Длинный мальчишка понял это и испугался.

– Ну ты не ори, не ори! Подумаешь, меня тоже бросили. И ничего.

– Кончай ты, Макс, – сказал Серега. – Может, она и правда его искала.