Стивен Кинг - Побег из Шоушенка

Да, я человек дела. И когда Энди Дюфренс подошел ко мне в 1949 и спросил, нельзя ли добыть ему Риту Хейворт, я ответил: "Нет проблем!". Их правда не было.

Когда Энди попал в Шоушенк в 1948, ему было 30 лет. Он был невысокий, обаятельный человек с песочными волосами и маленькими узкими ладонями. Он носил очки в золотой оправе. Ногти на его руках всегда были аккуратно подпилены и безукоризненно чисты. Возможно, это покажется смешным, что я помню о мужчине такие вещи. Но его ногти произвели на меня впечатление и подняли Энди в моих глазах. Он всегда выглядел так, как будто был при галстуке и чуть ли не в смокинге. До тюрьмы он работал вице-президентом крупного банка в Портленде. Согласитесь, неплохая должность для такого молодого человека. Особенно, если учесть, насколько консервативны большинство банков... и умножьте этот консерватизм в десяток раз, если вы находитесь в Новой Англии, где люди не склонны доверять свои деньги человеку, если он не стар, не лыс, не готов завтра протянуть ноги. Энди получил срок за убийство своей жены и ее любовника.

Кажется, я уже говорил, что в тюрьме каждый считает себя невинным. И все находящиеся здесь - жертвы обстоятельств, чертовского невезения, некомпетентных следователей, бессердечных прокуроров, дубоголовых полицейских и так далее и тому подобное. Мне кажется, большинство здешних людей - третий сорт, и самое большое их "чертовское невезение" заключается в том, что их мама вовремя не сделала аборт.

За мои долгие годы в Шоушенке было всего лишь человек десять, в невинность которых я поверил. Энди Дюфресн был одним из них, хотя ему я поверил спустя годы с момента нашего знакомства. Если бы я был в коллегии, слушавшей его дело в Портлендском суде в 1947, я вряд ли был бы на стороне этого парня.

История, вообще-то говоря, довольно банальная. Наличествуют все необходимые элементы такого рода скандалов. Красивая девочка со связями в обществе, молодой спортсмен - оба мертвы - и многообещающий бизнесмен на скамье подсудимых. И грандиозный скандал в газетах, которые трещали об этом процессе без умолку. И открытое судебное разбирательство, которое продолжалось довольно долго. Прокурор округа хотел обращаться в центральные органы, и он хотел, чтобы Джон К. Паблик взглянул повнимательней на это дело. Зрители начинали собираться около четырех утра, чтобы занять себе места в битком набитом зале. И это несмотря на то, что столбик термометра опускался необыкновенно низко в те дни. Даже мороз не смог отпугнуть любопытствующих. Факты таковы: у Энди была жена, Линда Коллинз Дюфресн. В июне 1947 года она захотела научиться играть в гольф клубе Фал Мауф Хилла. Она действительно брала уроки в течении четырех месяцев. Инструктором был тренер Фал Мауф Хилла по имени Глен Квентин. В августе 1947 Энди узнал, что Квентин и его жена любовники. Энди и Линда крупно поссорились 10 сентября 1947 года, и предметом ссоры была ее неверность. Энди показал на суде, что жена была рада, что он узнал правду: ей надоело хитрить и увиливать. Она говорила, что ей это было более всего неприятно, и заявила Энди, что намерена брать развод. На что он ответил, что скорее увидит ее в преисподней, чем на бракоразводном процессе. Она развернулась и уехала проводить ночь с Квентиным в бунгало, которое тот снимал неподалеку от клуба. На следующее утро пришедшая домработница нашла их мертвыми в постели. И в каждом по четыре пули.

Последний факт более, чем все остальные настраивал суд против Энди. Окружной прокурор с невиданным вдохновением и дрожью в голосе обыгрывал эту тему в сдоем заключительном слове. Энди Дюфресн, вещал прокурор, не просто разгневанный муж, учиняющий расправу над неверной женой. Это, говорил прокурор, если не простительно, то хотя бы понятно. Но мы имеем дело с безжалостным чудовищем, с хладнокровным убийцей. Обратите внимание, возвышал голос прокурор, четыре и четыре! Не шесть выстрелов, а восемь! Он выпустил всю обойму, потом остановился, спокойно перезарядил пистолет, и снова выстрелил в каждого из них. Естественно, эта речь стала изюминкой газетных публикаций, которые пестрели заголовками типа "Расчетливый убийца", "Восемь выстрелов в невинную парочку", и прочей подобной пошлятиной.

Клерк из оружейного магазина в Левистоне показал, что он продал шестизарядный пистолет тридцать восьмого калибра мистеру Дюфренсу за два дня до убийства. Бармен из клуба в своих свидетельских показаниях сказал, что Энди пришел в бар около семи часов вечера 10 сентября, заказал три виски без содовой, выпил все это в течении двадцати минут. И когда расплачивался, сообщил бармену, что направляется к Глену Квентину, и о дальнейшем можно будет прочитать в утренних газетах. Другой клерк из магазина, находящегося в миле от дома Квентина засвидетельствовал, что Дюфресн зашел к нему тем вечером в четверть девятого. Он заказал сигареты, три бутылки пива и несколько салфеток. Судмедэксперт заключил, что Квентин и Линда Дюфресн были убиты между двадцатью тремя ноль-ноль 10 сентября и двумя ноль-ноль одиннадцатого сентября. Следователь, который занимался этим делом, обнаружил на повороте, находящемся в семидесяти ярдах от бунгало вещественные доказательства, которые были представлены на суде: две пустые бутылки швейцарского пива с отпечатками пальцев обвиняемого, около двадцати окурков тех самых сигарет, что обвиняемый приобрел в магазине и отпечаток, отлитый в пластике, шин на повороте, в точности соответствующий отпечатку шин на "Плимуте" 47 модели обвиняемого.

В спальне бунгало на софе были найдены четыре салфетки. Они были продырявлены пулями и испачканы порохом. Следователь заключил, что убийца обмотал ствол оружия салфетками, чтобы приглушить звук выстрела.

Энди Дюфресн, получив слово, рассказал о происшедшем спокойно, холодно, рассудительно. Он сказал, что начал слышать кое-какие сплетни где-то в конце июля. В начале августа он был так измучен неопределенностью ситуации, что решил устроить проверку. Линда однажды вечером собралась якобы съездить в Портленд за покупками после занятия гольфом. Энди преследовал ее и Квентина до бунгало (которое газеты окрестили "Любовным гнездышком"). Он припарковался на повороте и подождал, пока Квентин отвезет Линду до клуба, где она оставила свою машину. "Вы хотите сказать, что преследовали жену на вашем новом "Плимуте"?" - спросил прокурор.

- Я поменялся машинами с другом на вечер, - ответил Энди, и эта холодная запланированность его действий только усугубила негативное отношение к нему судей и присяжных.

Вернув другу машину и забрав свою, Энди поехал домой. Линда, лежа в кровати, читала книгу. Он спросил ее, как прошла поездка в Портленд. Она ответила, что все было замечательно, но она не присмотрела ничего, что стоило бы купить. С тех пор Энди окончательно уверился в своих подозрениях. Он рассказывал все это совершенно спокойно, негромким ровным голосом, который за все время его показаний ни разу не пресекся, не повысился, не сорвался.