Zero Hour - slip
Изредка вздрагивая в такт особо громким раскатам грома, Кальпурния мирно сопела рядом. Можно было встать и пойти разгрести наконец-то гору скопившихся документов, но пошевелиться – значило разбудить ее.
А этого делать не хотелось.
Молния мелькнула где-то совсем рядом - и очередной раскат грома заставил вздрогнуть даже его.
Кальпурния подскочила на кровати и осоловело оглянулась.
- Все в порядке, - сказал Гай, - Просто стихия разбушевалась.
Но вместо того, чтобы выдохнуть и успокоиться, Кальпурния лихорадочно обернулась, положила руку ему на грудь и пробормотала себе под нос:
- Живой…
- Что, прости? – Гай вопросительно вздернул бровь.
- Ты живой… - с неимоверным облегчением выдохнула она.
- Ну да, - он пожал плечами, - Я же тебе говорю, наш дом не рушится, ничего не случилось. Просто на улице гроза.
Кальпурния убрала руку с его груди и запустила пальцы в свои волосы, взъерошивая их.
- Мне приснилось… - тихо начала она, но продолжения не последовало.
Пришлось ее немного подтолкнуть.
- Что тебе приснилось? Расскажи.
Никакой реакции. Не двигаясь, она смотрела словно в никуда – и ему уже начало казаться, что она задремала сидя на кровати, когда она все-таки ответила:
- Мне… Приснилось, что ты умер. Все было как будто по-настоящему, но я… Я не помню подробностей. Слушай, Гай, не ходи никуда завтра, пожалуйста… Я не знаю почему, но… Не надо.
- Ты же знаешь, - он положил руки ей на талию и подтянул к себе, - Войска готовы, все готово, мы завтра выступаем. Я не могу ничего отложить, потому что тебе приснился плохой сон. Второго такого шанса дать всем общего врага и повод для примирения просто не будет.
Едва видная в полутьме Кальпурния помотала головой.
- Я не про поход. Ты же меня понял, - не вопрос, но утверждение.
- На заседание я и так не собирался, - Гай пожал плечами.
Несмотря на плохое освещение, он чувствовал пристальный взгляд жены на себе слишком и слишком отчетливо.
- А жертвоприношения? – наконец, спросила она.
Гай усмехнулся:
- Ну ты же понимаешь, что я великий понтифик и я не могу их пропустить.
- Но…
- Иды наступают каждый месяц, эти жертвоприношения происходят каждый месяц, ничего не случится, поверь мне.
Убедил он ее или нет – но после этих слов она все-таки легла обратно на кровать и накрылась легким покрывалом.
- Пообещай мне…
- Обещаю.
Последний день сборов перед отъездом всегда напоминал пожар, погром и переезд в одном флаконе. Слабая, но настырная боль в висках, как и следовало ожидать, пришла сразу после бессонной ночи – и от суетливой беготни рабов и обилия желающих переброситься с ним парой слов напоследок она только усугублялась.
Жертвоприношения были настоящим подарком богов среди разразившегося безумия.
От хвоста, поджидавшего на улице, можно было скрыться за спинами рабов и на носилках, от тех, кто уже попал вовнутрь дома, спасения не было нигде.
Гора документов немым укором зловеще нависала над головой.
Придется брать ее с собой, сегодня поработать в спокойствии ему не светило.
- Все готово, хозяин, - запыхавшийся и вспотевший от напряжения Зенон ворвался в таблинум без стука, - Тебя уже ждут.
- Отлично, - окинув прощальным взглядом гору дел, Гай поднялся с кресла.
Чем раньше они управятся с жертвоприношениями, тем больше будет времени разобраться с оставшимися делами, которые никак нельзя было забрать с собой.
Вместе с Зеноном, Гай вышел в многолюдный атрий.
- И еще, - опустив голос почти до шепота, добавил Зенон, - Марк Лепид просил тебе передать, что его не будет на заседании, он уже отправился к легионам.
Губы растянулись в ухмылке. Лепид как вошел в раж вчера вечером, так и не собирался останавливаться.
Пусть Кальвин и не отправлялся на Восток вместе с ними, у него дома тоже негде было плюнуть. Вся коллегия понтификов собралась в полном составе, прихватив с собой рабов, и вместе с личными гостями Кальвина и кучкой обычных зевак создала невероятное столпотворение. Последние приготовления, так или иначе, затронули почти всех.
Едва переступив через порог, Гай оказался посреди водоворота – и голова тут же отреагировала усилением боли.
Кое-как протиснувшись сквозь нестройные ряды желающих пообщаться , он все-таки нашел хозяина дома, который негромко переговаривался с гаруспиком Спуринной в дальнем углу атрия.
- Ну что, - поравнявшись с последним, Гай ухмыльнулся, - Как видишь, мартовские иды уже наступили, а я все еще жив.
Дурацкое предсказание, в которое он не верил с самого начала, все равно то и дело всплывало в голове – особенно когда все снова шло наперекосяк. Наконец-то в этом вопросе можно было поставить окончательную точку.
От пристального взгляда Спуринны по спине побежали крупные мурашки даже до того, как тот открыл рот и сказал:
- Наступили, но еще не прошли.
Поистине уникальный человек! Единственный гаруспик на его памяти, который действительно искренне верил в то, что говорил.
Было в этом что-то от душевного расстройства.
Ухмыльнувшись еще шире, Гай отмахнулся от него и его дурацких идей, и переключился на Кальвина:
- Ну что, все готово?
Кальвин кивнул:
- Да. Пойдем. Быстрее начнем, быстрее закончим.
За то недолгое время, что Гай провел у Кальвина, Город успел полностью проснуться, и теперь на улицах было не протолкнуться. Немного впереди них, ближе к скрытому под строительными лесами остову будущей курии, по Форуму чинно двигалась другая, явно организованная процессия.
- Кассий решил отпраздновать то, что его сын надел мужскую тогу, именно сегодня, - заметив, куда смотрит Гай, зачем-то прокомментировал Кальвин.
- Я в курсе, - кивнул Гай, - Странно это все. Почему на два дня раньше?[1]
Кальвин недоуменно пожал плечами – и они, разминувшись с процессией прямо у ростр, пошли дальше. Мимо храмов, по извилистой дороге, вверх на Капитолий.
Жертвоприношения не затянулись надолго. Жертвенный ягненок был в полном порядке.
Чего нельзя было сказать о голове Гая. Пятна появились перед глазами, как только раб занес нож над шеей ягненка и продолжали расти до самого конца церемонии. Если бы Спуринна узнал об этом, он тут же объявил бы это дурным предзнаменованием.
К счастью, узнать ему было неоткуда.
Пятна уменьшились и растворились по дороге домой, но на смену им вернулась головная боль, настолько сильная, что утреннее недомогание начало казаться
