Жизнь в обход - Дэвид Генри Келлер
— У этого замечательного молодого человека есть интеллект, но нет воображения, поэтому он не имеет ни малейшего представления о том, что всё это значит. На сегодня всё. Вы можете провести следующий день, пытаясь представить, что на самом деле будет значить для нас жизнь, если наша проблема будет решена.
— Я полагаю, другого выхода нет, — прошептал Децимал. — Тем не менее, их почти сто тысяч, и некоторые из них кажутся интересными личностями.
— Но они не Высшие! — резко возразил Примас.
— Нет, я признаю это, просто Иные.
— Они перестали бороться, — воскликнул Примас. — Они стали довольными. Всякая довольная жизнь должна умереть. И запомните это. Когда-нибудь это решение должно быть принято. Либо мы умрём, либо они. Викторус недостаточно велик для нас обоих. Мост недостаточно прочен, чтобы спасти нас, если у них разовьётся воображение.
— По-моему, он достаточно прочен, — ответил один из Децималов, — но я полагаю, что, если им всем одновременно придёт в голову одна и та же идея, может бы произойти всё что угодно.
— Для нас! — воскликнул Примас, заканчивая предложение. — Завтра в два часа мы встретимся здесь с Генри Сесилом и послушаем лекцию о его новом открытии.
Молодой изобретатель был тепло встречен Примасом и Децималами. Они приветствовали его как нового Высшего. Один из Децималов похлопал его по спине. Другой пророчествовал, что когда-нибудь он будет признан достойным стать Децималом.
Молодой человек знал свою историю. Он думал, что его нынешнее положение было почти таким же, как у сенатора Соединённых Штатов в старые времена, когда ещё были Соединённые Штаты и сенаторы.
Все удобно расселись и даже усадили молодого изобретателя в кресло.
— А теперь расскажите нам всё об этом, профессор, — весело сказал Праймус. — Изложите это простым языком, таким, который может быть понят шестнадцатилетним подростком. Видите ли, мы не так высокообразованны, как вы, Иные.
— Тут особо нечего рассказывать, — ответил изобретатель. Он выглядел мальчишкой по сравнению с одиннадцатью бизнесменами с суровыми лицами, собравшимися в тот день. — Вода, как вы все знаете, состоит из двух частей водорода и одной части кислорода. Однажды кто-то обнаружил, что существует водород с двойным атомным весом, и назвал это вещество дейтерием. Он соединяется с кислородом точно так же, как это делает лёгкий водород, и образует воду — тяжёлую воду. Если мы используем D в качестве символа нового водорода, то формула новой воды будет D2O, а не H2O. Вы понимаете, это всё ещё вода, но другая.
Естественно, мы хотели выяснить, существует ли эта новая вода в природе или это всего лишь лабораторное новшество. Мы обнаружили, что из каждых пяти тысяч галлонов обычной воды можно выделить один галлон тяжёлой воды. В воде из разных мест и пропорция была разной.
Морская вода, находящаяся на глубине полумили под поверхностью, содержала её гораздо больше, чем дождевая. Конечно, мы могли бы приготовить её в лаборатории, но это было дорого — около шести тысяч долларов за одну пинту. Мы даже обнаружили, что существует вода, содержащая водород с тройным весом. На каждый миллиард галлонов воды приходится один галлон такой воды.
После завершения работы я отправил стандартный отчёт и почти забыл о ней, пока не пришёл приказ разработать метод изготовления её в больших количествах. Это было немного сложно, но в конце концов мне удалось разделить немного дейтерия на две части.
Одну часть я использовал в качестве мишени, а другая, превращённая в дуэтоны, служила в качестве пуль для стрельбы по этой мишени. Это ускорило процесс, увеличило количество тяжёлой воды и снизило стоимость. У меня есть на примете машина, которую можно подключить к водопроводной станции Викторуса, чтобы всю воду можно было превращать в тяжёлую по мере её поступления в распределительные трубы.
— Это прекрасно! — прокомментировал Примас. — И кто же те «мы», о которых вы говорите, что они выполняли всю эту работу?
Сесил рассмеялся.
— На самом деле, — ответил он несколько застенчиво, — большую часть работы проделал я сам. В нашей лаборатории очень мало людей, уделяющих внимание этим высшим видам электрохимических исследований.
— Как я и думал. Вы тот, кто заслуживает всяческих похвал, и я рад, что вы были признаны достойным пройти по Мосту. Итак, что сделает эта тяжёлая вода, если человек будет пить её постоянно?
— Я не знаю. Я был так занят разработкой научных аспектов её производства в больших масштабах, что никогда не задумывался о её применении. Я полагаю, что это такая же вода, как и любая другая, но я знаю, на что она способна! Она обладает мощными бактерицидными свойствами.
— Прекрасно! Замечательно! То, что нужно! — почти выкрикнул Примас. — Вода, которая является мощным бактерицидным средством, циркулирует по всем частям тела, уничтожая микробы всех видов, уничтожая все новообразования, панацея, продлевающая жизнь. Вы войдёте в историю как один из величайших благодетелей человечества.
Вы вернётесь на водопроводную станцию и установите там своё оборудование, способное изменять воду. Пока что используйте её только для снабжения Иных. Мы несём за них особую ответственность. Благополучие Викторуса зависит от их благополучия.
Ну а нам, Высшим, пока что придётся пить обычную воду. Итак, можем ли мы что-нибудь для вас сделать? Оказать какую-нибудь особую услугу?
Молодой человек покраснел и почти прошептал свой ответ.
— Да, можете. Видите ли, я влюблён в прекрасную юную девушку. Возможно, вы, джентльмены, знаете, что значит быть влюблённым? Если я перейду Мост и оставлю её на другой стороне, это будет концом всего. Я не смогу делать свою работу, думая, что она несчастна. Может быть, вы позволите ей перейти Мост? Тогда мы оба могли бы стать Высшими, счастливыми Высшими.
Примас улыбнулся.
— Мы подумаем над этим. Глядя на наш возраст, сложно представить, что и Децималы, и я когда-то были молоды. Идея необычная, но это можно устроить, мой мальчик, это можно устроить. А теперь поспешите вернуться к себе и как можно скорее обеспечить Иных тяжёлой водой. И мы скоро увидимся.
Они ждали, пока он выйдет из комнаты, молчали, пока не увидели, как он спешит по Мосту, ждали, пока он не исчезнет, став маленьким пятнышком на другой стороне.
Затем они начали смеяться — искренним, мужским смехом.
— Совершенный дурак! — воскликнул Примас в перерывах между приступами смеха. — Он думает, что весь мир — это его устрица, и всё, что ему нужно сделать, это открыть её.
Внезапно один из Децималов перестал смеяться. Он выглядел очень серьёзным.
