Спрятанные самоцветы - Сергей Тарасов
Источником треска был в одном углу фундамента русской печи. Под ударами геологического молотка несколько кирпичей выпало, и за ними открылась полость, в которой стояло несколько больших стеклянных сосудов, наполненными кристаллами. Я подтащил их к люку, а потом засунул внутрь гильзу радиометра. Треска в наушнике больше не раздавалось, и, посветив туда фонариком, я удостоверился, что там было пусто.
Потом обошел подпол и нашел в самом его углу чугунок, — очень тяжелый, спрятанный очень хитроумным способом: он стоял под самым полом, в выпиленном для этого углублении в толстом бревне, поставленного для укрепления лаги. Весил этот небольшой чугунок килограммов десять, и, судя по всему, он был с золотом — россыпным, или монетами. В темноте я не стал этого уточнять, а поставил его рядом со стеклянными бутылями.
В горнице никого не было, я все свои находки вытащил, поставил в горнице, рядом с люком. Затем вылез сам, закрыл входную дверь на кованый крюк, и стал рассматривать свои находки.
Чугунок и вправду был с россыпным золотом, но среди песка были золотые монеты номиналом десять рублей. А в стеклянных бутылях были кристаллы аметиста, зеленый и желтый берилл, розовый турмалин и голубой аквамарин. Я достал из одной бутыли горсть самоцветов и присвистнул, — все они были отменного качества, хорошо ограненные и практически без трещин — идеальное сырье для гранильщиков. Размеры кристаллов были не очень большие: до пяти — семи сантиметров в поперечнике. Было ясно, что их специально отбирали, перед тем, как спрятать в тайнике. Вес каждой бутыли был килограммов около десяти, а их было три. Тяжелая была находка. Плюс к этому еще чугунок с золотом.
Теперь мне надо придумать, что мне с этим кладом делать. Он стоил, наверное, прежнему хозяину жизни, и повторять его судьбу я не собирался.
Я сходил к машине, разбудил водителя и спросил, есть у него в машине лопата. Когда он утвердительно кивнул, я сказал, что через полчаса вернусь, потом снял с себя радиометр, плащ, взял лопату, ящик от радиометра и пошел обратно. Чугунок с золотом я закопал в старом сарае поглубже, потом уничтожил все следы от своего шурфа, а кристаллы самоцветов высыпал в ящик от радиометра. Часть их не вошла, но я очень дорожил этими кристаллами и рассовал оставшуюся часть по карманам и в полевую сумку. Затем отнес в огород пустые стеклянные бутыли и поставил их у старой железной бочки.
Затем забрал кристалл розового топаза и все унес к машине. Пришлось два раза сходить, потому что унести все я не мог, а впутывать в это дело молодого парня было для меня неосмотрительным — он мог сболтнуть лишнее, не подумав и это было опасным для меня и для него.
Мы подъехали к нашему лагерю, когда уже стемнело. Ящик от радиометра я оставил в машине, с собой взял радиометр и кристалл розового топаза. С кристаллом в обнимку я заявился к нашему командиру. Он тоже любил уральские самоцветы, а когда увидел этот топаз, потерял дар речи. Это был большой, очень редкий и красивый самоцвет, и он меня от души поздравил с находкой. На звуки нашего разговора подошли остальные геологи и когда узнали, отчего так был рад наш начальник, то все начали разглядывать мою находку.
По приезду в город мы отдали розовый топаз в горный музей, где он, наверное, до сих пор лежит, радуя своей красотой посетителей. А кристаллами из стеклянных бутылей я поделился с моими друзьями, оставил только самые красивые и редкие, и любуюсь ими в одиночестве, дома.
Чугунок с золотом, наверное, лежит на своем новом месте, и я не тороплюсь стать его обладателем — это слишком рискованное и опасное приобретение.
