Рифы космоса (трилогия) (с журнальными иллюстрациями) - Фредерик Пол
Собрав всю волю, Стив выбросил надежду из головы. И все же маленький шанс оставался. Ведь они почти наверняка отправляются не в орган-банк!
— Какое у нас купе? — хриплым голосом поинтересовался он у приятеля.
— Девяносто третье, — вздохнул Опорто. — Интересно, ты способен запомнить хоть что-нибудь? Поезд 667 — это произведение двух простых чисел, 23 и 29. Пусть 6 — их разность. А номер купе — обратный порядок последних цифр. Так просто!
Райленд не прислушивался. Те особые отношения, которые имелись у Опорто со всем, что касалось чисел и операций с ними, были для него не новостью. Сейчас его мысли были заняты более насущными вещами. Махнув рукой товарищу, он направился к эскалатору. Коротышка последовал за ним.
Поднявшись в вагон, они сразу же наткнулись на женщину в голубой форме охраны. Прежде, чем Райленд успел обратиться к ней, женщина заметила их воротники, нахмурилась и торопливо прошла мимо, даже не сочтя нужным узнать, что делают два опа в личном поезде самого Планирующего. Впрочем, причин волноваться у нее не было: один шаг не в ту сторону — и железные кольца сделают его последним шагом вообще.
По этой же причине двигаться наугад было опасно. Райленд остановился и дождался другого охранника.
— Простите, сэр, — обратился он к седовласому, строгой выправки мужчине с серебряными грибками полковника Технического Корпуса на голубой форме охранника. — Сэр!
— В чем дело? — последовал холодный вопрос.
— Нам приказано явиться в купе 93.
Полковник задумчиво посмотрел на него.
— Имя, — коротко потребовал он.
— Райленд Стивен. И Опорто.
— Понятно, — сказал полковник и вздохнул. — Ну ладно, не стоит пачкать вагон Планирующего. Осторожность не помешает.
Он провел их в крохотную комнатку и подтолкнул вовнутрь.
— Смотрите, — повернул он ручку двери. — Замка нет. Но должен предупредить — все коридоры перекрыты радарами. Вы поняли? — Они поняли. Полковник помолчал. — Отлично. Кстати, меня зовут Лескьюри, полковник Паскаль Лескьюри. Мы еще встретимся.
И вышел, затворив за собой дверь.
Райленд окинул купе быстрым взглядом. Но интересовал его не комфорт, не великолепие обстановки. Найдя телетайп, он зарегистрировал себя и Опорто. Через некоторое время пришел ответ:
«П. Действия. Ждать дальнейших указаний».
Опорто уже не мог сдерживать дрожи. Лицо его горело.
— Всегда так, — сказал он в нос. — Я простужаюсь, а если не полечусь, то слягу на неделю. У меня уже жар!
— Нет, — покачал головой Райленд. — Жара у тебя нет. Мы уже едем.
Человек за пультом управления субпоезда знал, чей вагон он ведет; громадная сфера тронулась с места плавно и совершенно бесшумно — толчка они не почувствовали, просто ощутили необыкновенную легкость.
Такова была особенность путешествия субпоездом. Вагон мчался по хорде. На дальних маршрутах глубина туннеля доходила до тысячи миль от поверхности. После первоначального ускорения первая половина пути напоминала падение в кабине сверхскоростного лифта.
Рассеянно протянув руку, Райленд придержал за плечо покачнувшегося Опорто; нахмурившись, подумал, что кольцевые поля, опоясавшие стенки туннелей, в известной степени обязаны своей стабильности ему, Райленду.
Три года назад, в тот вечер, когда полиция Плана ворвалась в его кабинет, он как раз завершил диктовку описания новой силовой катушки, в которой потери на гистерезис были уменьшены наполовину, а срок службы, по сравнению со старыми катушками, удлинялся самое меньшее в два раза.
Это было единственное, что Райленд помнил.
Неужели с его мозгом что-то сделали? В тысячный раз он задавал себе этот вопрос. Стив мог воспроизвести в памяти уравнения своей собственной теории геликальных полей, пришедшей на смену теории примитивных «магнитных бутылок», которые ранее предохраняли стены туннелей от раскаленного камня и лавы — подобно тому, как на заре ядерной энергетики физики изолировали водородную плазму.
Но ему не удавалось вспомнить ход работы, которая привела к этим уравнениям. Конструкция ионных ускорителей для двигателей атомных ракет была для него понятна, но автор конструкции — он сам — оставался загадкой. Что за человек был тот ученый? Чего он достиг, что совершил?
— Стив, — простонал Опорто. — Ты не принесешь мне чего-нибудь выпить?
Возвращаясь в реальность, Райленд повернулся к нему. Выпить? Опорто явно бредит!
— Я спрошу Машину, — сказал он.
— Спроси, Стив. Я очень болен.
Райленд колебался. Что делать?
Пока он раздумывал, Опорто нетвердым шагом направился к телетайпу.
— Я сам спрошу, — проворчал он и дрожащими пальцами потянулся к клавишам, повернув недовольное лицо в сторону Райленда.
Это было ошибкой — ему не стоило сейчас отвлекаться. И без того нетвердо державшийся на ногах, он покачнулся, не удержал равновесия и тяжело повалился на телетайп.
Аппарат с грохотом повалился на пол, заискрил, по купе прокатился волной едкий запах горелой изоляции.
Райленд хотел выругаться, но только стиснул зубы. Какой смысл? Опорто сделал это неумышленно.
— Проклятье! — снова застонал коротышка. — Стив, куда ушел тот полковник? Может, он принес бы мне какую-нибудь таблетку.
— Не волнуйся, — рассеянно сказал Райленд, думая о сломанном телетайпе.
Почти всю свою жизнь, начиная с первых послешкольных дней, он не совершил ни одного поступка, не проконсультировавшись с Машиной. Даже в лагере максимальной охраны в углу голого барака стоял телетайп. И испытывал теперь странное чувство — отсутствия необходимой жизненной опоры.
— Стив, — хрипло прошептал Опорто. — Дай мне хотя бы воды…
По крайней мере, это Райленд мог сделать. На столике стоял графин и маленькие хрустальные стаканчики с золотой инкрустацией. Коротышка выпил воды и без сил откинулся в массивном кресле с роскошной обивкой, закрыв глаза.
Райленд принялся мерить тесное купе шагами. Ничем другим он не мог сейчас заняться — полковник предупредил о радарных ловушках в коридоре. Нечего было и думать о том, чтобы выйти — ведь они были опасниками, то есть носили в железных кольцах по восемь грамм мощной взрывчатки. Один шаг в запретную для опасника зону (а по всей планете таких зон было полно) — и радарный луч воспламенит взрыватель. Райленду пришлось однажды быть свидетелем такого случая. И он не хотел, чтобы это случилось с ним.
Весь мир — тюрьма. Но это купе было частью личного вагона Планирующего. Райленд пощупал портьеры на фальшивом окне, погладил зеркальную столешницу из полированного дерева.
Три года назад он жил в подобной комнате. Не такой роскошный, конечно, но принадлежала она только ему. Там была мебель, которой пользовался только он, место, чтобы хранить одежду, книги и другие
