Уплыть за закат. Жизнь и любови Морин Джонсон. Мемуары одной беспутной леди - Роберт Хайнлайн
Я едва подавила позыв к тошноте:
– Не нужен мне завтрак!
– Может быть, мадам предпочтет наше «праздничное утро» – фруктовый сок на ваш вкус, свежевыпеченный рогалик, изысканный выбор джемов или желе, а также сытный, но низкокалорийный горячий напиток по вашему выбору. В сопровождении последних известий, ненавязчивой фоновой музыки или же в умиротворяющей тишине…
– Я не хочу есть!
– Мадам, – озабоченно ответил голос, – я запрограммирован только на обслуживание блюдами и напитками. Переключить вас на другую программу? Служба уборки? Старший портье? Ремонтная служба?
– Дайте мне управляющего.
После короткой паузы я услышала:
– Обслуживание! Гостеприимство с улыбкой! Чем могу вам помочь?
– Соедините меня с управляющим!
– У вас возникли какие-то проблемы?
– Проблема в тебе! Ты человек или машина?
– Неужели это столь важно? Пожалуйста, скажите, чем я могу вам помочь.
– Если вы не управляющий, то ничем. Так на чем вы работаете – на гормонах или на электронах?
– Мадам, я машина, но очень гибкого типа. В моей памяти хранится весь курс прокрустова института гостиничного дела плюс все тематические наработки, сделанные до вчерашнего дня. Если вы соблаговолите изложить свою проблему, я немедленно подберу прецедент и скажу, как можно ее разрешить к удовлетворению гостя. Итак, я вас слушаю.
– Если ты сию же минуту не соединишь меня с управляющим, то гарантирую тебе, что он разнесет топором твою ржавую башку и поставит вместо тебя аналоговый мозг Берроуз – Либби. Кто бреет брадобрея?[4] Что говорят об этом твои тематические наработки? Идиот.
На этот раз мне ответил женский голос:
– Контора управляющего. Чем могу помочь?
– Заберите мертвеца из моей постели!
Пауза.
– Служба уборки. Говорит Эстер. Чем мы можем вам помочь?
– У меня в постели труп. Меня не устраивает подобный беспорядок.
Снова пауза.
– Эскорт-служба Цезаря Августа, услуги на любой вкус. Если мы правильно поняли, у вас в постели умер кто-то из нашего персонала?
– Я не знаю, кто он, – знаю только, что он мертвый. Кто у вас занимается такими вещами? Горничная? Мусорщики? Гостиничный врач? Пусть заодно сменят простыни.
На этот раз мне включили фоновую музычку. Я прослушала две первые арии «Кольца нибелунгов» и начала слушать третью…
– Расчетная служба, говорит мистер Мюнстер. Этот номер предназначен для одиночного заселения. Мы должны будем взять дополнительную…
– Слушай меня, придурок, это же труп. Как можно брать с трупа плату за проживание? Между прочим, его кровь капает с постели на ваш ковер. Если не пришлете кого-нибудь прямо сейчас, ковер будет испорчен.
– За порчу ковра взимается штраф. Это выходит за рамки обычного износа.
– Р-р-р!
– Простите?
– Я сейчас подожгу шторы.
– Вы зря потратите время, эти шторы огнеупорны. Однако я записываю вашу угрозу на пленку. Согласно положению о гостиницах, раздел семь дэ…
– Уберите отсюда этого мертвеца!
– Минутку. Соединяю вас со старшим портье.
– Я пристрелю его, как только он войдет в дверь. Я кусаюсь. Я царапаюсь. У меня пена изо рта. Я забыла принять свои таблетки.
– Мадам, пожалуйста, держите себя в руках. Мы гордимся своим…
– А потом я спущусь в ваш кабинет, мистер монстр Мюнстер, выдерну вас из вашего кресла и сяду в него сама, а вас перекину через колено и спущу с вас штаны… Я вам не говорила, что я с Гаммы Геркулеса? Две с половиной g — мы таких, как вы, на завтрак едим. Так что оставайтесь на месте, чтобы мне не пришлось за вами гоняться.
– Мадам, с сожалением должен сказать, что вы не можете сесть в мое кресло.
– Хотите поспорить?
– У меня нет кресла; я надежно привинчен к полу. А теперь я должен проститься с вами и передать вас нашей службе безопасности. В ваш счет будут включены дополнительные пункты. Желаю приятно провести у нас время.
Они явились слишком быстро – я еще смотрела на те огнестойкие шторы и раздумывала: использовать мне их, как Скарлетт О’Хара использовала портьеры Тары[5], или ограничиться тогой, как Юнис в «Последних днях Помпеи» (или это из «Камо грядеши»?). Тут они и ввалились: местный доктор, местный сыщик и местный вышибала (последний с тележкой). За ними толпились еще какие-то личности, и вскоре из собравшегося народа уже можно было свободно набрать две команды.
Напрасно я беспокоилась о том, что голая, – никто на меня и внимания не обращал… и это меня раздражало. Джентльмены обязаны хотя бы ухмыльнуться. Уместны были бы также свист, улюлюканье и прочие знаки внимания. Иначе женщина теряет уверенность в себе.
(Возможно, я слишком чувствительна – но с тех пор, как мне минуло полтораста, я каждое утро с немым вопросом изучаю себя в зеркале.)
В толпе, которая вломилась ко мне, была только одна женщина. Оглядев меня, она фыркнула, отчего мне сразу стало легче.
Потом мне вспомнилось кое-что. Когда мне было двенадцать, отец сказал, что у меня будет много хлопот с мужчинами.
– Отец, вы, видно, последнего ума лишились, – сказала я. – Я же некрасивая. Мальчишки в меня даже снежками не кидаются.
– Чуть больше уважения. Это не важно, что ты некрасивая. Все дело в том, как от тебя пахнет, дорогая моя дочка. Тебе следует почаще мыться… иначе в одну прекрасную ночь тебя изнасилуют и убьют.
– Я моюсь каждую неделю! Сами знаете!
– В твоем случае этого недостаточно. Запомни мои слова.
Я запомнила и убедилась, что отец знал, о чем говорит. Когда мне хорошо и я счастлива, от меня пахнет, как от кошки во время течки. Но сегодня мне было плохо. Сначала меня напугал мертвец, потом машины своим вяканьем вывели меня из себя – а это дает совсем другой запах. Кошка, у которой нет течки, может спокойно пройти через целое сборище котов, и никто на нее не обратит внимания. Как не обратили внимания на меня.
С моего бывшего соседа по кровати сняли простыню. Доктор осмотрел труп, не прикасаясь к нему, потом пригляделся повнимательней к жуткой красной луже, в которой тот лежал, нагнулся, понюхал, а потом – у меня мурашки пошли по коже – обмакнул в нее палец и попробовал на вкус.
– Попробуйте вы, Адольф. Послушаем, что вы скажете.
Его коллега (по моему предположению) тоже попробовал на язык кровавую жижу:
– «Хайнц».
– Нет, «Скиннер».
– При всем моем уважении к вам, доктор Ридпат, вы испортили себе вкус дешевым джином, которым постоянно накачиваетесь. В «скиннеровском» кетчупе соли больше, и это убивает нежный томатный вкус. Вы не чувствуете разницы из-за своих дурных привычек.
– Десять тысяч, доктор Вайскопф? Все или ничего.
– Будь по-вашему. Как вы думаете, что послужило причиной смерти?
– Не пытайтесь подловить меня, доктор. Причина смерти – это ваша забота.
– Остановка сердца.
– Блестяще, доктор, блестяще. Но отчего оно остановилось?
– В случае судьи Хардэйкера вопрос уже несколько лет, скорее, стоял так: отчего он еще жив? Прежде чем высказать свое мнение, я должен положить его на стол и вскрыть. Может
