Андрей Бочаров - Настоящая фантастика – 2013 (сборник)

Аркадий и Борис Стругацкие писали умные книги. Значит, Мир Полдня будет жить и после ухода братьев. Как конспирологическая утопия, как инструмент из будущего, как маяк посреди чёрной бури – пленительный, зовущий, вечный. Братья Стругацкие сделали самое главное – зажгли его, указав тем самым спасительное направление.

Остальное предстоит сделать нам.

Получится ли? Сумеем ли?..

Борис Стругацкий

«Спасибо всем, кто нас читает!»

Интервью Бориса Натановича Стругацкого

Настоящее интервью Борис Натанович Стругацкий дал десять лет назад – специально для еженедельника «Секретные материалы ХХ века». С тех пор оно не переиздавалось. В подготовке интервью принимали участие Павел Гросс, Антон Первушин и Николай Романецкий. В те времена Борис Натанович был бодр и полон творческих планов: только что закончил роман «Бессильные мира сего», принимал активнейшее участие в развитии журнала «Полдень, XXI век». Вот так и получилось, что интервью посвящено секретам прошлого и надеждам будущего.

1. Уважаемый Борис Натанович, прежде всего позвольте от имени редакции еженедельника «Секретные материалы» поздравить Вас с получением Премии Президента Российской Федерации. По этому поводу первый вопрос. Вручением премии наше государство наконец-то оценило тот огромный вклад, который своим творчеством и своей деятельностью Вы с братом внесли в развитие российской культуры. Почему же это произошло так поздно? Ведь любому мало-мальски грамотному человеку, проживающему в нашей стране, очевидно, что это нужно было сделать много раньше…

– Не кажется ли вам, что этот вопрос надлежало бы обратить к «государству»? Но вообще-то очевидно, что «государство», не любившее Стругацких и относившееся к ним с подозрением и неприязнью, это совсем не то, что нынешнее государство, исповедующее не тоталитарные, а, скорее, либеральные принципы и идеи. «Ощутите разницу».

2. Насколько нам известно, братьев Стругацких в СССР вообще не баловали литературными премиями. Зато в странах так называемого «капиталистического окружения» о вас не забывали. 1977 год – Кэмпбелловская мемориальная премия, 1979 год – премия имени Жюля Верна, 1981 год – приз за лучшую иностранную книгу года, 1987 год – международная премия за вклад в фантастику, 1987 год – приз всемирной организации научной фантастики «За независимость мысли». Понятно, что в те времена подобные знаки внимания Запада к советским авторам не могли не насторожить «компетентные органы». Что Вы можете рассказать по этому поводу? Были ли у Вас или у брата проблемы с КГБ?

– Никаких проблем, непосредственно связанных с нашей работой, у нас с Конторой Глубокого Бурения, слава богу, не было. Война шла, так сказать, на нейтральной территории – в домах тех несчастных людей, которые виноваты были только в том, что читали и держали у себя самиздат. Мы узнавали об этом иногда (из писем и рассказов), а в большинстве случаев даже и не знали ничего. Прямой и крайне неприятный контакт с ГБ был только у меня в середине 70-х, когда меня допрашивали (как свидетеля) по «делу Эткинда – Хейфица». Как это было – можете прочитать у С.Витицкого в романе «Поиск предназначения» – там это всё описано с большой степенью достоверности.

3. Создается впечатление, что советское государство целенаправленно делало из братьев Стругацких диссидентов. Некоторые произведения цензоры заставляли переписывать буквально строчку за строчкой, другие – запрещались. Как Вы думаете, зачем это было нужно? Зачем, например, нужно было запрещать роман «Гадкие лебеди»? Неужели он настолько разрушал устои существовавшей идеологии? И может ли вообще какая-либо рукопись представлять серьёзную угрозу для государственной машины?

– По поводу «Гадких лебедей» следователь, меня допрашивавший, выразился в том смысле, что это не есть книга антисоветская, это – «книга упадническая». Почему надо изымать у граждан «самопальные» издания упаднической книги и наказывать владельца, направляя соответствующие кляузы ему на работу, – зачем это надо организации, призванной бороться исключительно за государственную безопасность, я спросить не решился. Да и не пришёл мне тогда в голову этот дерзкий вопрос. Но дело тут, видимо, в том, что тоталитарное государство иначе не умеет. В тоталитарном государстве – единая цель, единая власть, единая идея. А значит – по определению – любая идея, любая мысль, любая книга, отклоняющиеся от установленной нормы, суть угрозы государственной безопасности, и тоталитарное государство готово обрушиться на эту идею-мысль-книгу всей мощью своего репрессивного аппарата.

4. Почему, невзирая на давление со стороны властей, братья Стругацкие решились написать «Град обречённый»? Что лично для них значило это произведение?

– «Град» был задуман еще в конце 60-х и в процессе работы над ним претерпевал существенные изменения. В конечном счёте авторы стали писать его (и написали) как роман о судьбе типичного «шестидесятника» – человека, начинавшего яростным большевиком-сталинистом, прошедшего через все идеологические перипетии своего времени и растерявшего в конечном итоге вообще все мировоззренческие идеи, оказавшегося в пустоте, без идеологической опоры под ногами. В середине 70-х (когда роман был окончен) он казался нам весьма актуальным (настолько актуальным, что мы его даже в редакцию нести не рискнули и вообще скрывали почти от всех, что роман окончен). По-моему, он актуален и сейчас – недаром же разноголосый хор самых разных политических запевал вот уже много лет твердит: дайте же, дайте нам общегосударственную идею!

5. К счастью, времена меняются, и вот уже издательство «Сталкер» закончило выпуск третьего (или уже четвёртого?) собрания сочинений братьев Стругацких, претендующего на академизм и полноту. Выходит приличным тиражом и литературный журнал Бориса Стругацкого «Полдень, XXI век». Расскажите, пожалуйста, нашим читателям, что это за журнал. Какова его основная идея? Чем он отличается от других «толстых» литературных журналов? Каковы критерии отбора публикуемых произведений?

– «Полдень, XXI век» – журнал, о котором мы с АНС мечтали много лет. Подзаголовок у него – «Новый мир русской фантастики», а это значит, что мы намерены печатать всё лучшее, что пишут по-русски писатели, использующие специфический литературный приём, делающий произведение фантастическим: вводят в произведение сюжетообразующие элементы чудесного, невероятного и невозможного вовсе. Спектр фантастических произведений, понимаемых так, невероятно широк и многообразен: здесь и реалистическая, и научная, и философская фантастика, и магический реализм, и современная сказка (фэнтези), и остраннённая проза, и альтернативная история… Мы постараемся выпускать журнал, который будет интересен не только людям, читающим по преимуществу фантастику, но и квалифицированному читателю вообще – именно в этом, да ещё и в том, что зарубежную фантастику мы, как правило, печатать не намерены, – этим и отличается (по замыслу) наш журнал от всех аналогичных.