Юлий Буркин - Цветы на нашем пепле. Звездный табор, серебряный клинок
Бедный мальчик, плоть от плоти моей, ему не дадут побыть ребенком, ему не позволят испытывать нормальные человеческие чувства… И именно в этот миг я ощутил, что кто-то тронул мою руку. Я оглянулся. Это был Ромка.
— Папа, — сказал он. — Ты не бойся. Я нормальный. Я думал о том, как быть царем, если ты еще ребенок.
— И что же ты решил? — спросил я, прекрасно сознавая, что сам я не смог бы ответить на этот вопрос, задай его мне он.
— Дедушке Сэму можно верить? — спросил он меня вместо ответа. «Дедушка Сэм». Как это трогательно.
— Думаю, да, — осторожно отозвался я.
— Я тоже так думаю, — заявил Ромка. — И я решил: пусть пока что всеми делами занимается он. А я буду просто расти. Я хочу понимать своих подданных, а для этого я должен оставаться НОРМАЛЬНЫМ ЧЕЛОВЕКОМ.
— Наверное, ты прав, — кивнул я. — Но думаю, нельзя сейчас полностью устраняться от дел…
— Нет, нет, — перебил меня Ромка. — Я буду выслушивать отчеты, проверять и советоваться с тобой.
— Со мной? — удивился я. — Вряд ли я могу служить авторитетом.
— Ты НОРМАЛЬНЫЙ, — отозвался он. — Я тебя люблю.
… Пока я выздоравливал, мы с Лялей попутешествовали по Москве. Сказать по правде, полный отстой. Хотя дядюшка утверждает, что нужно знать места… Есть тут и Арбат, и даже Ленинские горы… Однако это — не более чем названия… А общее впечатление у меня сложилось очень скверное. Бестолковая суета огромного количества людей.
Технические ухищрения вроде самодвижущихся дорожек, гравитата и текучей мелопластики создают ощущение простора, но я никак не мог отделаться от мысли, что, если все это вдруг выйдет из строя, случится настоящая катастрофа. Хотя, возможно, это моя личная фобия. Житель семнадцатого века, попав в двадцатый, тоже, наверное, сокрушался бы по поводу нашей зависимости от наличия электричества…
В минуты просветления я осознавал, что на самом деле все не так уж и плохо, а главное, я удостоверился, что мир вовсе не катится в тартарары, как мне нередко казалось в двадцатом веке. Да, он усложняется, но отнюдь не собирается самоуничтожаться, а, напротив, развивается и процветает. Другое дело, что мне, выросшему в патриархальном двадцатом веке, тут как-то неуютно. И ни капельки не хочется привыкать… Бродяжничать с джипси было как-то проще и интереснее, но возвращаться к тому образу жизни я тоже не собирался: раньше у меня была цель, а теперь она достигнута…
Поэтому, когда Ляля предложила мне посетить планету Блиц-12ХЬ, я с радостью согласился. А после недолгого пребывания в качестве гостей мы уговорили дядюшку, и он сделал нас с Лялей официальными дипломатами на ней. Эта планета сразу понравилась мне, еще в тот наш первый, вынужденный визит, а теперь — тем более. Мне нравится эта природа, эта тишина, мне нравятся эти напрочь лишенные агрессии волчата… Мы очень сдружились с Учителем Шкуном, и я надеюсь, что эта дружба будет залогом мирного сосуществования наших видов.
Несмотря на то, что Ромка теперь — самый настоящий царь, большую часть времени он проводит тут же, с нами. При этом он не прерывает учебы: несколько придворных наставников сопровождают его всюду, а научные знания он предпочитает получать от учителей-лирян. Лично я считаю, что лучших педагогов, нежели лиряне, с их болезненной тягой к справедливости и безграничной любовью к детям, на свете просто нет… Вам кажется это ненормальным? Ничуть. Все в российской традиции. Кем по национальности были гувернеры у русских детей из высшего света сразу после нашествия Наполеона? Конечно же, французами…
Ромка тоже подружился с волчатами и гоняет с ними наперегонки на «жуках». Как-то я подслушал считалку, с помощью которой эта компания, состоящая из юных лирян и не менее юного русского царя, решала, кто из них будет голить, и тут, наконец, окончательно поверил душой, что Россия воспрянет. Дети встали в кружок. Рыжий лирянский волчонок, который когда-то «подвозил» меня к «призраку», поочередно, на каждый из ударных слогов, касаясь груди игроков, произносил ПО-РУССКИ:
Звездный, звездный табор,Серебряный клинок,Тот, кто самый храбрый,Тот все осилить смог.Звездный, звездный табор,Серебряный клинок,Тот, кто знает правду,Тот волк, а не щенок…
Я был тронут… Впрочем, потом подумал, что для волчат эти слова, скорее всего, не более чем ритмичное сочетание звуков вроде «эники, беники ели вареники» или «винтер, квинтер, жаба»… Кто это сочинил? Ромка? Если это так, то, значит, он уже многое понял…
… Поначалу своим исключительным положением единственного четвероногого животного на планете (искусственные «жуки» не в счет) была крайне довольна и Сволочь, ставшая любимицей лирянских волчат. Но скоро ей это надоело, она загрустила, и однажды по нашей просьбе ей доставили сюда самца. Я назвал его Мерзавцем. Вскоре этот крысиный кобель с успехом оправдал свое прозвище, соблазнив невинную Сволочь, склонив ее к сожительству и продолжению рода.
Учитель Шкун сказал, что его воспитанники мечтают, чтобы на планете жили не только их механические создания, но и настоящие животные. Они хотят изучать взаимоотношения своих творений с природными… Так что детенышам Сволочи и Мерзавца скучно не будет. Очень скоро по моему заказу Филипп доставит на Блиц-12XЬ самое разнообразное зверье… Не знаю, будут ли крысята рады появлению кошек… Но такова жизнь: всякое благо содержит в себе и определенные минусы.
Дядюшка разыскал свой суперкорабль припрятанным в царских транспортных боксах и теперь постоянно болтается туда-сюда между Блиц-12XЬ и Москвой подписывает у Ромки разные бумажки, в основном указы, которые выдумывает сам. На мой вопрос, можно ли с помощью лирянских технологий излечить его от заячьего синдрома, учитель Шкун заверил, что в этом нет ни малейшей сложности. Однако, когда я сообщил об этом дядюшке, тот замахал руками и залопотал: «Что вы, что вы, мне абсолютно некогда! Когда у меня появится лишнее время, я сам обращусь к лирянам с этой просьбой…»
Мне показалось это достаточно странным, и однажды, когда мы с дядюшкой хорошенько надрались (а мы занимаемся этим с безусловной регулярностью), я вновь задал ему вопрос, собирается ли он избавляться от заячьей генетической составляющей. И тогда он, перестав жеманиться, сказал честно: «Ни за что. Вы бы знали, сколько жизненных сил проснулось во мне. Насколько ярче прежнего мое мировосприятие. Вот эта зеленая травка, это голубое небо, этот душистый корнеплод… — он вынул из внутреннего кармана и понюхал морковку. — Нет, вам этого не понять…»
Время от времени меня посещают цыгане — Гойка, Зельвинда и Аджуяр. «Ай, Чечигла, — говорят они, — что ты потерял на этой планете? Кто, кроме нас, джипси, оценит твой талант ганджи? Возвращайся в табор! Верни на родину, в космос, красавицу жену!..» Но я только посмеиваюсь в ответ или предлагаю традиционный тост: «За риск! За свободу! За доблесть!»
Между прочим, мало того, что Ромка пожаловал этим плутам дворянские титулы, они теперь еще и баснословно богаты. Причем разбогатели совершенно самостоятельно. Просто они были на том чемпионате по фехтованию и поставили на Квентина-Лесника…
Сказать по правде, однажды что-то в моей душе шевельнулось. Как бы, думаю, не прокиснуть мне тут.
А почему бы и впрямь не поскитаться с моими джипси по Вселенной, встряхнуться… И однажды за чаркой доброго вина я начал было намекать им по этому поводу. Но они проговорились, что собираются вырученные на чемпионате деньги пустить на финансирование крупномасштабной экспедиции. Будут искать свою историческую родину — королевство Идзубарру… И я почему-то сразу передумал.
… Единственным из тех, с кем свели меня приключения в этом веке, но кого я до сих пор не видел вновь, остался бравый еврейский штурман и любимый Ромкин нянь Брайан. Но я уверен, что судьба еще сведет нас. Ведь нынче он стараниями Ромки стал кавалером ордена Мужества, а главное, по высочайшему царскому ходатайству восстановлен на первый курс Космоколледжа. Так что я ни капли не удивлюсь, если когда-нибудь он станет личным императорским штурманом.
… Памятник леснику Квентину Басову царским указом воздвигнут на его родной планете Сибирь. Жаль, что его личность автоматически была уничтожена в тот момент, когда Рюрик погиб. Но такова была программа, и ничего тут поделать уже нельзя. Я даже не могу обвинить дядюшку в злом умысле: медлить он не мог, а вариантов программа не имела.
На месте выжженного участка промышленной зоны на Петушках сейчас отстраивается развлекательный комплекс имени Семецкого. Точнее, по настоянию дядюшки имени Семецкого и Синицына. Хотя, убейте, не понимаю, чем таким особенным отличился последний. Если помните, он пропал в самом начале моего повествования, едва появившись. Ну да ладно, не жалко. В конце концов он — один из моих спасителей… Пусть будут, как Минин и Пожарский.
